Тема для критики

Ребят, я тут закончил первую главу одной своей задумки. Пока без названия и внятного продолжения. Очень интересно узнать ваше мнение.

----------------------------------------------------------------------------------------
Глава 1
Лето 1942 года.

Шесть тентованых полуторок, странно раскрашенных крупными маскировочными пятнами, подъехали к переправе через Дон, в тот момент, когда первые батареи 122-мм гаубиц артполка N-ской стрелковой дивизии начали подъем на крутой правый берег, а их место на понтонном мосту заняли новые тягачи. Навстречу им тянулись нескончаемые потоки беженцев из хуторов и деревень, которые скоро непременно будут захвачены фашистами. Определенную часть беженцев составляли военные без оружия, в потрепанной форме с потухшими глазами. Этих на левом берегу встречали грузовики и офицеры комендатуры и отвозили в Сталинград для выяснения личности и пополнения новых формируемых частей. Но еще больше солдат продолжали идти пешком.
Гости выстроились в ряд под ивами, в стороне от готовых к переправе орудий и машин полка. Но на них мало кто обратил внимание – переправа, а потом бой с немецкими частями, рвущимися к Сталинграду вдоль Дона – вот что занимало умы всех солдат и офицеров дивизии. Как бы успеть занять выгодную позицию в предполье на Большой излучине? Как бы не погибнуть под массированными бомбардировками и танковыми ударами? Несмотря на то, что полк был недавно сформирован, большая часть его личного состава уже успела понюхать пороху, а некоторые даже видели бегущего врага под Москвой и Харьковом. Некоторые успели и сами побегать.
Из первой полуторки вышел полноватый полковник в выгоревшей и пыльной форме, немного истертые сапоги говорили о том, что он был боевой командир и не отсиживался в штабах и блиндажах. Знал вкус передовой, так сказать. Вместо фуражки он носил пилотку, а на лацкане сияла звезда ГСС. Закурив папиросу, он неторопясь пошел к штабному кунгу, где с самого утра разрываясь между картой, посыльными штаба дивизии, чашкой остывшего чая и полевым телефоном, сидел командир полка майор Захарченко.
Часовой ефрейтор Федор Лымарь, стоявший на посту у лестницы, отдал воинское приветствие, покосившись на ТТ в потертой кобуре полковника. Приказа разоружать у него не было, да к тому же офицер свой, из пехоты, где до недавнего времени служил Федя.
- Здравия желаю, Александр Дмитриевич!
Майор Захарченко поднял голову.
- И вам доброго дня…
- Полковник Семенов Юрий Иванович. Гляжу, хлопот у вас хватает.
- Да, будь они неладны! К трем часам уже должны быть у Верхней Бузиновки, а только три расчета переправились! То беженцев пропускаем, то зенитчики без очереди прут…
- Ну, защитить переправу от угрозы с воздуха дело первостепенное.
- Если бы! Все уходят с войсками. Удалось только батарею малокалиберных урвать и ту со скандалом… - Майор Захарченко глотнул чай из кружки. - Да еще политрук с начштабом поругались… Скорей бы уж в бой!
- Не переживайте, скоро будет. А я к вам по делу, Александр Дмитриевич. Дело важное и очень секретное. Вот ознакомьтесь… - Семенов вытащил из кармана гимнастерки сложенный вчетверо листок. Только сейчас Захарченко обратил внимание, что на полковнике вместо фуражки солдатская пилотка, и нет планшета, который положен всем командирам.
Майор взял в руки листок, развернул и углубился в чтение. Чем больше он вникал в смысл написанного, тем сильнее округлялись его глаза. Возникло жгучее желание возмутиться, отказать, но печать штаба фронта и подпись командующего фронтом генерала Гордова «оказать всяческое содействие и соблюдать режим секретности» остудило артиллериста.
- Как же так? Целую батарею, накануне сражения… Опять хотят танки и пушки распылить по частям вместо того, чтоб в кулак собрать? – Захарченко опустил приказ и невидящим взором уставился на карту.
- Не переживайте, вам для выполнения задачи хватит и оставшихся сил. Больше ваш полк терзать не будут. А мыслите вы правильно. Именно в этом и будет залог нашей победы. Да, кстати, Александр Дмитриевич, мне нужна вполне определенная батарея, которой командует лейтенант Фомин.
- Хорошо, если он только не успел переправиться…
- Не успел, - улыбнулся полковник Семенов.

***

Первый тягач с гаубицей третьей батареи приготовился заезжать на понтон, когда к лейтенанту Фомину примчался посыльный из штаба полка, небрежно козырнул, полез в планшет за документами.
— Товарищ капитан, по приказу командира полка, вы переходите в подчинение полковнику Семенову. Вот приказ. — Конопатый ефрейтор в пыльной форме, но в до невозможности нагуталиненых сапогах, передал лейтенанту сложенный вчетверо листок. — Разрешите идти?
— Давай.
Фомин не удивился этому приказу. Начав войну в битве за Москву, он много насмотрелся случаев, когда не то, что батареи, одну-две пушки выдергивали из артполков и дивизионов для прикрытия рот и батальонов пехоты, избиваемых немецкими танками и панцергренадерами. Позже, когда вышел приказ, такие случаи стали пресекаться, но иногда, по очень большой просьбе, артиллерия выполняла заказы со стороны.
Странно, подумалось Фомину, нашу, далеко не самую лучшую батарею в полку отдавали в подчинение обычному пехотному офицеру. Зачем?
Вслед за посыльным к батарее не спеша, подошел и сам полковник Семенов, чему-то таинственно улыбаясь. Такая же выгоревшая и пыльная форма как почти на всех, звезда ГСС. Что добавляло к нему уважения. Не штабник.
— Капитан Фомин... Евгений Петрович, если позволите...
Лейтенант только открыл рот, но Семенов перебил его.
— Думаю, вы немного озадачены этим приказом, — голос у него был по-отечески добрым, но с заметными металлическими нотками. — Я позже введу вас в курс дела, а сейчас прикажите переприцепить орудия к вон тем машинам, к первым четырем, — он указал на грузовики под ивами. - Не стоит задерживать переправу.
Что ж военное дело нехитрое, приказали – исполняй.
— Понял, товарищ полковник. Разрешите выполнять?
— Выполняйте, Евгений Петрович. — Снова улыбнулся Семенов и ушел к реке, а Фомин пошел отдавать приказания. Сержант Петр Степновой, командир первого расчета и негласный заместитель, подошел и с понимающим видом кивнул на машины.
- Это им нас комполка подарил?
- Да. Будем работать на пехоту. Надеюсь, у него хватит ума ставить выполняемые задачи… Петя, прикажи бездельникам… К первым четырем.
- Понял.
В скором времени четыре гаубицы М-30, командование которыми было поручено Фомину Родиной, в спешном порядке прицеплены к своим новым тягачам. Помочь расчетам из закрытых брезентом полуторок никто не вышел. Лишь два водителя машин, на которых пушек не хватило, стояли и смотрели, как суетятся артиллеристы.
Полковник Семенов появился минут через пятнадцать. Мокрый ворот и рукава — умылся в Дону. Хорошее дело по нынешней жаре. К нему тотчас же подбежал один из водителей с полотенцем, Семенов отмахнулся.
— Лейтенант, грузи своих людей, отправляемся.
— Товарищ полковник, разрешите вопрос!
— Задавай.
— Что с боеприпасами? Мы как раз собирались двигаться к пункту боепитания...
— Все будет на месте. Грузись тоже.
Через минуту колонна уже двигалась сначала по укатанной проселочной мимо концентрирующихся у переправы частей стрелковой дивизии, потом мимо с беженцев, стремящимися к Сталинграду. Затем свернула и, по бездорожью, мимо окопавшихся ПВОшников, а потом и в одиночестве, объезжая дюны придонских песков, грузовики двинули на север. Через три часа тряски на удушающей жаре, наш караван остановился. Довольно широкая балка, заросшая осинами, дубами и лохом. Оглядевшись, Фомин выяснил в какой стороне Дон. «И что мы тут будем делать так далеко?»
— Выгружаемся! — Раздался властный голос Семенова. — Пушки и грузовики в лес, замаскировать! Фомин!
— Слушаю! — Лейтенант обошел гаубицу и увидел полковника. Он уже отломал где-то ивовый прутик и, указывая им, как дирижер руководил маскировкой.
— Вон в той машине казан, мешки с провизией. Назначь кухонный наряд и караул... Дальше закатывай! Ствол торчит на километр! Паулюс с кровати встанет и тут же его увидит!
Евгений отдал необходимые указания, то есть перепоручил сержантам обеспечить быт и охрану. Они ребята тертые, и так хорошо знают, что нужно делать.
Полковник стал все чаще поглядывать на часы и все строже торопить процесс маскировки. На этот раз артиллеристам помогали все водители и еще пятеро молчаливых военных из группы нашего нового командира. Не проронив ни слова, они, тем не менее, очень быстро и слаженно укрыли масксетью грузовики, украсили срезанными деревцами и охапками травы. Потом помогли расчетам спрятать гаубицы.
— Все в укрытие! — закричал Семенов как раз вовремя. Бойцы разбежались по кустам, укрылись под лафетами и полуторками. С минуту было тихо, затем раздалось гудение самолетов и немного справа на небольшой высоте пронеслось звено мессеров. Еще выше пролетели гораздо более медленные двухдвигательные юнкерсы. Их было значительно больше
— Наших бомбить полетели, гады! — пробормотал Петр Степновой, лежа под лафетом своей гаубицы рядом с Фоминым. — Товарищ, лейтенант, а вы заметили, что странно, полковник Семенов все время смотрел на часы, а не на небо. И как только он приказал укрыться пролетели немцы. С чего бы это?
— Мерещится тебе фигня всякая, Петруха...
Где-то далеко забухала канонада. Сначала хлопки выстрелов пушек ПВО, затем удары разрывов авиабомб. Будем надеяться, подумал Фомин, что наши были точнее.
— Евгений Петрович, — из-под соседней пушки, опять чему-то, улыбаясь, выбрался полковник Семенов. — Пожалуйте в мой штаб...
Солдаты Семенова начали устанавливать антенну на растяжках. Расположили ее у ствола корявой ивы, так, что конец антенны терялся в кроне дерева. Очень предусмотрительно.
Штабом полковник называл фургон своей полуторки. Рядом с приоткрытым пологом уже висела откидная лесенка, а внутри неярко горела лампочка. С комфортом устроились, не хуже нашего полкового замполита, подумалось Фомину. На ящиках со снарядами с непонятной маркировкой были разложены карты местности и какие-то странные приборы. Карту изучал невысокий мужик, также в пехотной форме и с погонами капитана.
— Познакомьтесь, лейтенант Фомин Евгений Петрович, наш нынешний артиллерист. Мой заместитель, начальник нашего полевого штаба, капитан Добрянский Алексей Сергеевич, он обеспечивает нас целеуказанием и подтверждает выполнение нашей с вами работы.
Добрянский тоже посмотрел на лейтенанта со странной улыбкой. Они пожали руки и уселись вокруг карты.
— Значит так, лейтенант Фомин, — Евгению до сих пор не было понятно, по какой причине полковник так резко переходил от панибратского имени-отчества к уставному обращению. — Через несколько дней части шестой армии Вермахта после ожесточенных боев выйдут к Дону и форсируют его как раз на том участке, где мы замаскировались...
Странный ступор напал на лейтенанта. Вроде бы не первый день на войне, и под бомбежками был, и под артобстрелом, и танки немецкие прямой наводкой били, а вот сейчас ему стало страшно. Оттого, наверное, с какой простотой и небрежностью были сказаны эти страшные слова. До поры до времени они замаскированы, но потом через их позиции должны пройти войска целой немецкой армии! Что они могут им противопоставить — четыре гаубицы? Три десятка трехлинеек? Лучше было бы остаться с полком. Он тоже наверняка будет разбит, но там хоть не страшно и не глупо умирать в окружении своих боевых товарищей. А перед смертью было бы приятно увидеть, как пехота и артиллерия Красной Армии жгёт танки и выкашивает пеших фрицев…
— Наша и ваша задача состоит в том, чтобы в нужный момент нанести удар по вот этой вот точке... — полковник указал остро заточенным карандашом на один из домов поселка на правом берегу Дона. Его название ко мне было вверх ногами, но Женя прочитал: «станица Голубинская».
— А если нас обнаружат раньше?
— Не обнаружат, это я беру на себя.
— У нас нет боеприпасов.
— Ты сидишь на них.
— Так ведь здесь... — Фомин прикинул, сколько могло быть здесь снарядов. — По три на орудие!
— По два. Этого хватит.
— Позвольте не согласиться! Два залпа батареи — это очень мало!
— Лейтенант, я знаю, что вы видите во мне пехотного командира, не разбирающегося в ваших артиллерийских делах. Это далеко не так. Только сейчас не время раскрывать все карты. Поэтому просто поверьте на слово, товарищ Фомин, что боеприпасов нам хватит, задачу мы выполним и все останемся живы. Вас ведь это тоже волнует, так?
Женя промолчал. Наверное, все-таки Семенов знал что-то такое, чего не знал не только он, но и даже штаб артполка, иначе тут бы не протолкнуться от пушек и их расчетов. Отступать уже всем порядком надоело. Между солдатами и младшими командирами все активнее бродили мысли дать фашистам решительный бой.
Семенов смотрел на лейтенанта, по своему обычаю, чему-то ухмыляясь. Женя пододвинулся поближе к карте, взглядом попросил капитана Добрянского и тот перевернул ее к нему.
Они стояли в овраге на краю степи и пойменного леса. Станица Голубинская находилась от нас практически строго на запад на расстоянии 11 километров. На самой границе дальнобойности гаубиц. Однако его больше заинтересовало то, что на карте тонким карандашом были обозначены позиции фашистов на каждый день вплоть до 26 августа, то есть почти на две недели вперед. И не просто рубежи, которые можно было спрогнозировать, а полевые лагеря, госпитали, аэродромы, штабы, пункты боепитания, полевые ремонтные бригады... И практически везде номера частей, фамилии командиров, даты и что самое странное — время. Несмотря на то, что вся эта информация была нанесена на карту от руки, это явно делалось не в спешке, без помарок и исправлений. Но как это возможно? Откуда они знают, где будет стоять враг через две недели?
— Что это?
— Всему свое время, Женя, — опять таинственно улыбнулся полковник. Скоро ты все узнаешь, а пока давай-ка отужинаем и хорошо поспим. В карауле надежные люди?
— Так точно!
— Ну и отлично. Завтра с утра прикажи окопать орудия вон на той лужайке между осинами. Окопы полного профиля, блиндаж и укрытия для техники. Если бы немцы не были так заняты штурмовкой, обнаружили бы в два счета… Леш, ты тут заканчивай с расчетами и займись со своими ребятами разведкой, — обратился Семенов к своему заместителю. - Что-то у меня плохое предчувствие.
— А у вас когда-то бывает хорошее, Юрий Иванович? — впервые за все время сказал Добрянский, когда они уже почти вышли из машины.
Больше ничего значительного за этот вечер не произошло. Ужинали все вместе под масксетью, натянутой между гаубицами. Семенов с Добрянским, их водители, пятеро бойцов, что помогали укрывать пушки и артиллеристы. Кушали молча, даже балагуры из третьего расчета притихли. Это всегда так бывает при новом командире, неизвестно же что от него ожидать можно. Когда Фомин только получил эту батарею под командование, в ней тоже на протяжении четырех дней все спокойно было. А потом пришлось показывать характер.
Несколько порций оставили караульным, а еще несколько водители унесли в крытый кузов одной из полуторок. Интересно кто там прятался?
Начкаром Фомин для первого раза назначил своего заместителя Степнового. Его расчет всегда был самым боевым в их батарее. Вот пусть и докажут это еще раз.

Ночью из машины, в которой спали бойцы Семенова, вышли три человека с рюкзаками. Караульный, специально проинструктированный на такой случай, тут же разбудил Фомина. Он тихонько выбрался из-под станины гаубицы и, осторожно отодвинув масксеть, по-над деревьями пошел за ними.
Разведчики, как он понял, это были именно они, практически не покидая расположения, выбрались из оврага и сразу же остановились. Их было хорошо видно на фоне ярких августовских звезд. Сняли рюкзаки и начали их распаковывать. Вот те раз! И сотни метров не отошли, как привал устраивают. Слабаки, что ли?
На вершине что-то загудело. Один разведчик разбежался и что-то большое кинул вперед и вверх. Мелькнула тень, показалось, что это был маленький самолетик, через пару мгновений гудение стихло. Бойцы собрали похудевшие рюкзаки и проделали обратный путь в машину.
Странная у них разведка, или они просто так, по ночам занимаются прифронтовым авиамоделизмом? Женя снова вспомнил карту. Потом слова Петра Степнового про часы и немецкие самолеты. Количество странностей превысило все возможные пределы. А ведь они под началом у этого полковника еще меньше суток
Где-то очень далеко забухала канонада. Фомин закрыл глаза и попытался представить, что это наши ударили по фашистам. Но перед глазами почему-то возникли трупы лошадей в воронках от взрывов, разбитые повозки и смятые как жестяные банки пушки. Наши пушки.

***

Солнце еще не взошло, как лейтенанта разбудил караульный. Вызывал Семенов. Глянул на часы — полпятого. В лагере началось какое-то странное оживление. Бойцы, прибывшие с полковником сновали по расположению, одетые в какую-то странную пятнистую форму, с непонятными подсумками на груди и спине. Оружие у них тоже сменилось. Вместо ППШ они держали в руках, трудно описать какое оружие. Но выглядело оно грозно.
В штабном фургоне были все те же лица, в такой же пятнистой форме. Одного взгляда на Семенова было достаточно, чтобы понять, что что-то случилось. Он озабоченно всматривался в небольшой экран, как у осциллографа, только квадратный. Тыкал в него пальцем и тихо переговаривался с Добрянским, совершенно не замечая Фомина.
— Смотри... Как думаешь, это что?
— Трудно разобрать. Похоже на какую-то РСЗО, а вот за ней точно радарная установка на шасси от Т4.
— Значит, они тут не вчера очутились...
— И даже не в прошлом месяце.
— Вот смотри! Танки четвертой армии. Которые по всем правилам должны быть в сотне километров к югу.
— Но почему ж Сталинград? На КШУ маршал Торшин играя за немцев и без всяких РСЗО взял Москву к январю 42-го. Что им делать так далеко на юге? Если они тут минимум год, то должны были как-то повлиять.
— Ну, мы же не знаем их доктрины...
— Блин, весь график коту под хвост! Где теперь будет штаб? Где искать Паулюса и прочую шваль?
— Не нервничай, Леша. Иногда приходится воевать не по графику.
Тут они заметили лейтенанта.
— Капитан Фомин, вы как раз вовремя. Концепция нашей операции претерпела некоторые изменения. Боюсь, что не в лучшую сторону. Поднимайте людей, пусть начинают окапываться до завтрака. Времени у нас, как оказалось нет.
Отдав приказания и оценив местность, где будут расположены орудия, где блиндаж и укрытия для грузовиков, Женя вернулся к штабной машине. Его новые начальники все так же изучали то, что показывал маленький экран. Фомину до дрожи в коленках захотелось посмотреть, что он там показывал. Уж явно не синусоиды.
— Товарищ, полковник, приказание выполнено, местность расчищается под орудия.
— Молодец... Иди-ка сюда. У меня есть ответы на вопросы, которые тебя мучают.
— А как вы... — Но полковник перебил фразой, которая все еще больше запутала.
— Ты не первый, Женя... И думаю, что не последний… Расскажу тебе вкратце о нашей задаче. Как ты мог судить по вчерашней карте, у нас есть информация, где и в какой момент будут находиться части и соединения врага. Но нас больше всего интересует то, что в станице Голубинской будет расположен штаб шестой немецкой армии под командованием генерал-полковника Фридриха Паулюса. В тот же день будет проведено большое совещание с командирами и начальниками штабов дивизий и приданых армий. Мы должны были накрыть все немецкое командование на этом участке фронта одним ударом.
— Так в чем же дело? Гаубицы окапываются, снаряды у вас есть. — Сердце Фомина билось в предвкушении чего-то великого. Подумать только, его ребята двумя залпами накроют всех фашистских командиров!
— Не все так просто, Женя. Мы думали, что мы одни тут такие умные, а оказалось, что показалось. Ночью мы провели авиаразведку. Ты, кстати, видел, как запускали беспилотник. Да-да, не отнекивайся. Ребята заметили тебя еще когда ты из-под пушки вылазил. Впрочем, неважно... На стороне немцев сейчас тоже есть кто-то, у кого в наличии такая же информация относительно расположения и времени наших штабов, артиллерии, самолетов и танков. Только вот кроме информации, они принесли с собой еще и средства поражения. И гораздо более мощные, чем у нас Мы не уверены до конца, знают ли они о нашем присутствии и станут ли изменять что-либо кроме тактических планов.
В этот момент откинулся полог и возник боец в пятнистой форме.
— Товарищ Полковник, новые данные.
— Давай.
Боец покосился на меня, и продолжил.
— Обнаружен «Опель» Паулюса и семь штабных машин. Двигаются к Голубинской.
— Продолжайте наблюдение. Что там с авиацией?
— От имени штаба стрелкового полка мы заказали штурмовики по координатам РСЗО и танков. Через полчаса самолеты вылетят.
— Хорошо. Дайте мне связь с Павловым.
— Понял. — Боец исчез.
— Пока кроме неизвестных машин изменений нет, Юрий Иванович, — улыбнулся в отсвете экрана Добрянский.
— Машины — это уже плохо, Леша, очень плохо. Как бы нам не пришлось вызывать основные силы. По-видимому, тайным вмешательством тут уже не обойтись.
Черная коробочка на карте пискнула и сдавленным голосом сказала.
— Павлов на связи.
Семенов дотронулся до коробочки и оттуда раздался спокойный, немного меланхоличный, но четкий голос.
— Доброго дня, Юрий Иваныч. Что у тебя там, проблемы?
— Да какие проблемы, Павел Петрович, всего лишь обнаружено чужое воздействие.
— Что ж, рано или поздно это должно было случиться. Мои ребята уже изучают записи, скоро дадут заключение.
— Что я должен делать, Паш? Ты знаешь, я вояка, в таких тонких вопросах я не разбираюсь.
— Я знаю, Юр. Пришлось вмешаться и отменить твой вызов штурмовиков. Рано еще. Нам надо собрать информацию. Кто они, что хотят и что могут, как далеко их мир отстоит от нашего, ну и все такое прочее. Более подробный план действий мои ребята сбросят тебе к обеду. А пока ничего не предпринимай, кроме разведки.
— Понял. Эвакуация планируется?
— Как всегда. А почему ты спросил?
— У меня тут тридцать человек из местных. В случае чего их нельзя бросать.
— Обдумаем. Отбой.
Некоторое время Семенов сидел задумавшись. Добрянский все это время изучал показания с экрана, изредка бросая взгляд на своего командира. Наконец полковник что-то придумал и посмотрел на лейтенанта.
— Вот что, Женя, построй-ка ты своих парней. Проведу политзанятие.
Фомин вышел из фургона и подозвал Степнового. Солнышко уже поднялось, земляные работы в осиновой лощинке были в самом разгаре.
— Петя, построй расчеты.
— Есть.
Раздались команды, Бойцы с видимым удовольствием бросали лопаты. Правильно, в строю стоять — не землю копать.
Евгений с удивлением увидел, что справа от артиллеристов строятся разведчики Добрянского. Он так и не понял сколько их было всего. Шестеро водителей, плюс еще несколько в фургоне рядом с антенной, причем они постоянно менялись. Одно слово — конспирация.
Подошел Семенов. Одетый в такую же как и его люди пятнистую зеленую форму. На ногах высокие ботинки. В полутьме фургона Фомин их не разглядел. Пилотку на голове сменила фуражка. Совсем другая, чем у наших офицеров. Странная кокарда — вроде и герб СССР, но какой-то другой, более изящный, что ли?
— Смир-р-р-рна!
Как учили на строевой в артучилище, Фомин подошел, три последних шага впечатал в выгоревшую уже траву и, приложив руку к пилотке, доложил.
— Товарищ полковник, личный состав третьей батареи построен, командир лейтенант Фомин!
Семенов также приложил руку к фуражке, по-уставному повернулся к строю.
— Здравствуйте, товарищи солдаты!
— Здрав... жел... трщ... полковник! — гаркнули артиллеристы и разведчики.
— Вольно!
— Вольно! — продублировал Фомин
— Товарищи солдаты! Враг почти подошел к Сталинграду. Через несколько дней он будет в городе. Предстоит очень важная и серьезная битва. Тысячи людей прямо сейчас отдают свои жизни, чтобы на минуту, на час задержать железный фашистский поток, чтобы там, за Уралом, в далекой Сибири сформировались полки и дивизии, чтобы на эвакуированных заводах построили сотни танков и самолетов, которые обрушатся на врага осенью и зимой. Возьмут в кольцо и задушат одну из сильнейших армий Гитлера.! Но это будет потом. А сейчас гитлеровские войска вон там, на расстоянии одного выстрела ваших гаубиц. И скоро они будут еще ближе, над нами, справа и слева. Через четыре дня они форсируют Дон на нашем участке обороны. Наша задача — ни в коем случае не выдать своего местонахождения...
Словно в подтверждение того, что может быть, если мы выдадим, раздались взрывы в стороне нашей переправы. Видимо, враг начал артобстрел.
— Все в укрытие! — Скомандовал Семенов.
Фомин лег под покосившееся дерево. Оттуда он видел, как один из разведчиков показывал Семенову куда-то в небо, в направлении юга. Сначала Женя там ничего не увидел, но затем, приглядевшись, заметил в небе почти неподвижно висящую точку — ненавистную «Раму» — немецкий корректировщик, тихоходный самолет, который мог руководить наведением как бомбардировщиков, так и артиллерии.
И тот час же на юге загудело и тупорылые юнкерсы наполнили небо. Целью их также стали переправы и переправляющиеся части. Бомбежка была такая сильная, что земля, откинутая утром, начала ссыпаться обратно в траншеи.
Около получаса продолжалась эта канонада. Артиллеристы видели, как уцелевшие батареи ПВО сбили три или четыре бомбардировщика. Каждый дымный след в небе сопровождался криками: «Так вам и надо, суки!», «Прилетайте еще на своих гробах! Мы вам могилу выкопаем!».
Когда взрывы стихли, Семенов снова приказал построиться.
— Надо закончить мысль... Товарищи солдаты! Мы будем бить врага, обязательно будем! Но не сейчас. Вы нужны мне для очень важного и сложного задания. Каждый из вас послужит достижению победы особенным образом. Капитан Фомин в нужный момент доведет до каждого его роль... Вольно, разойтись... Евгений Петрович, подойдите... Больше не нужно копать редуты. Займите людей чисткой оружия, починкой формы, занятиями с материальной базой. И вообще чем хотите. Но все должны быть укрыты. С воздуха мы более всего уязвимы, а с учетом последних вводных, график пролета авиации, что у меня был можно выкинуть. Ясно?
— Так точно.
— И вот еще что. Я понимаю, у тебя много вопросов... Наберись терпения, я или кто-то другой тебе на все ответит. Ступай.
Семенов скрылся в своем фургоне, а Фомин пошел заниматься со своими расчетами. До конца дня больше ничего интересного и запоминающегося не произошло. Пролетали немецкие самолеты, слышался гул канонады, но все это было вокруг и не про нас.
Солдаты завели разговор кто такой этот Семенов и почему он и его бойцы так странно одеты. Пытались расспрашивать своего командира, но что он мог им сказать? Не выдумывать же про поставки из-за границы модных тканей для формы? В итоге, общими усилиями сошлись на том, что они из армейской разведки, проводят эксперимент по защитным свойствам нового камуфляжа. И скоро в таких будут щеголять даже расчеты полковой артиллерии.
Рассказывать сержантам и солдатам про карту, беспилотник, странный экран-осциллограф и разговор с таинственным Павлом Петровичем было совершенно ни к чему. Фомин и сам не знал ничего определенного, зачем было впутывать посторонних?

***

Потянулись дни безделья. Некоторые солдаты перестали за собой ухаживать, ходили небритыми и в грязной форме, кое-кто даже подрался. Пришлось наводить дисциплину, устраивать разносы сержантам, распустившим личный состав.
В целях занятости личного состава, Фомин приказал дорыть и расширить редуты. Кроме того, были вырыты окопы полного профиля, места хранения несуществующего боекомплекта и небольшой блиндаж. Укрепления получились просто загляденье!
Семенов в его дела не вмешивался и вообще стал молчалив, подолгу пропадая в своем штабе на колесах. Женя тоже старался ему не мешать, видно было, что ситуация у нас только с первого взгляда такая безмятежная. Фомин знал, что он регулярно проводил переговоры с Павлом Петровичем. Вот только достичь взаимопонимания у них не получалось.
В итоге каждую ночь в направлении Дона запускались беспилотники. Всего их было пять самолетиков. Очень легкие, размах крыльев около метра, небольшой пропеллер сзади, одна лопасть размером с ладонь Двигатель, как мне объяснили электрический, очень экономичный и практически бесшумный. Фомину даже разрешили один запустить. Потрясающие ощущения! Бросать что-то вперед и видеть, как это не падает, а взмывает в небо и растворяется в вышине! Вот только объяснить как они управляются и что с их помощью делают мне отказались.
Добрянский сказал свое обычное.
— Всему свое время.
Скорее бы оно настало.
Разведчики Добрянского только поначалу показались такими нелюдимыми. А на самом деле — отличные парни. Рассказывали веселые истории, тихонько пели под гитару красивые и совершенно незнакомые песни о любви, дружбе, войне. Но как только речь заходила о том откуда они все это знают, где они служили до этого, как получили такую форму и что за автоматы у них такие странные, как они замолкали, переводили тему.
Но однажды все-таки желание поделиться тайной победило.
Так как ели все из одного котла, место принятия пищи было обустроено по-особому. Лафеты двух гаубиц были расставлены, а пушки поставили затворами друг к другу. В центре поставили столб, на котором висела масксеть. Получилась такая импровизированная гостиная.
В тот вечер ужин был уже закончен, Новый караул только заступил, кухонный наряд удалился мыть котел, Некоторые разведчики ушли на свой пост в фургон, куда даже мне нельзя было заходить, некоторые отправились спать, чтобы их потом сменить. У костра остались несколько солдат из разных расчетов и один разведчик, которого звали Серега.
Разговор зашел о том, сколько еще продолжится эта война и кто все-таки в ней победит. Несмотря на регулярные политзанятия и недвусмысленный запрет пораженческих настроений, многие артиллеристы высказывали сомнения в благоприятном для нас развитии событий на фронте. Один солдат, наводчик второй гаубицы, даже предположил, что если немцы победят, то всем будет лучше. До войны он бывал в Линево, в республике немцев Поволжья, так хозяйство там было налажено не в пример лучше, чем у русских в колхозах.
Не успел Фомин погасить это преклонение перед врагом, как Серега сказал странные слова.
— Мой дед брал Рейхстаг. Он сам был немцем Поволжья. Как и его мать и его отец. И все предки по обеим линиям. Но когда началась война, скрыл это, пешком дошел до Воронежа и там призвался в армию. Был танкистом, тараном уничтожил немецкий Тигр на Курской дуге. Один из своих танков утопил в Одере, когда передовой отряд пытался захватить мост, а немцы его взорвали прямо под ними. Тогда он взял винтовку и с ней дошел до Берлина. И ни разу он не пожалел о том, что бил своих. Ни разу он не похвалился, что по немецки научился разговаривать раньше чем по русски. И там, на развалинах Рейхстага он написал то же слово, что писали и русские, и украинцы, и башкиры — «Победили!».
Артиллеристы все молчали, потрясенные. Никто не знал почему он говорил о войне так, как будто она уже закончилась, не знал, почему он говорил о своем деде, когда ему самому было лет двадцать пять, почти мой ровесник. Но то, что он сказал про взятие Рейхстага, про танк, утопленный в Одере наполнило всех небывалым восторгом и желанием сражаться чтобы воплотить это в реальность. Фомин видел, что его бойцы были весьма воодушевлены рассказом.
— Расскажи еще что-нибудь!
— Как мы победим?
— Когда?
— Что будет с Гитлером?
Сергей погасил окурок самокрутки о лафет и встал.
— Извините, ребят, я и так слишком много сказал. Просто поверьте, все будет хорошо. Мы победим. — И мог ведь на этом остановиться, но он добавил. — И не один раз…

***

А вот утро следующего дня отличалось от от всех предыдущих. Прежде всего, началось оно до восхода солнца. Караульный разбудил Фомина, когда Добрянский построил разведчиков на инструктаж возле их фургона. На этот раз на них была еще какая-то накидка, делающая их фигуры расплывчатыми. И даже, находясь так близко от них Евгений не мог разглядеть детали их снаряжения, что же говорить когда они будут специально прятаться?
Все-таки из необычного места они прибыли.
Парни в камуфляже попрыгали на одном месте и бесшумно растворились в зарослях. А Добрянский повернулся ко Фомину, ну вот как он узнал, что я проснулся?
— Юрий Иванович ждет, пойдем.
В штабном фургоне было накурено. Семенов изучал какие-то записи, периодически сверяясь с картой и поглядывая на маленький экран. Как лейтенант уже догадался, на него непонятным образом передавалась картинка с беспилотников. Какая классная задумка! Этот самолетик совершенно не видно и не слышно, а он кружится над врагом почти сутки и передает данные, а ведь может и огонь корректировать.
— Доброе утро, Евгений Петрович. Наконец-то работенка для вас нашлась. Иди сюда... Вот смотри... Вот тут немцы соорудили позицию своих систем залпового огня. А вот тут поставили контрбатарейный радар. Это их глаза и уши. Причем, насколько мы могли выяснить, одни на шестую армию. По сигналу твои ребята должны его накрыть, а потом и ракетные установки. Ясно?
— Товарищ полковник, я уже говорил, что у нас мало боеприпасов для такой задачи.
— Ничего не мало. Ну-ка привстань...
Семенов вытащил из-под меня ящик и вскрыл его штык-ножом. Там в укупорке из какого-то странного материала лежал снаряд. Длинный, зеленого цвета, с продольными щелями и отверстиями по кругу у донца.
— Это управляемый снаряд. Специальная модификация для 122-миллиметровых гаубиц. Имеет полуактивную головку наведения. Целеуказание получает с беспилотника. Круговое вероятное отклонение пять метров. Ну как, нравится игрушка?
— Невероятно! То есть мы можем с первого выстрела накрыть цель! Даже без пристрелок? Я думал, что беспилотник может корректировать огонь, а он просто указывает на нее... Но откуда это у вас? Где их делают? Почему в войсках их нет?
— Слишком много вопросов. Могу ответить только на последний. Когда будет нужно, для каждой гаубицы РККА найдется не одна сотня таких снарядов. Давай, приказывай своим людям. Установки те же... Азимуты сними с карты, возвышение для максимальной дальности. Ну, ты уже в курсе.
Все-таки, даже почти недельный перерыв в боевой учебе никак не повлиял на мастерство расчетов. Две гаубицы вручную перекатили в редуты, раздвинули лафеты, сняли чехлы и при этом уложились в норматив.
Затем, под контролем Добрянского перенесли снаряды. Он объяснил заряжающим особенности обращения с этим боеприпасом, количество пороховых зарядов, необходимых для выстрела на максимальную дистанцию. Всего было выдано по два снаряда на ствол. Командиры расчетов недоумевали, но Фомин их успокоил, что этого хватит.
— Все, ждем приказа! Никому не расходиться!
Добрянский исчез в своем штабе, а вместо него на свежий воздух выбрался Семенов. Отозвал Евгения в сторону, предложил сигареты.
— Ну что, Женя, выходим на финишную прямую.
— То есть как? Извините, я не понял...
— У меня есть приказ получить образцы неустановленной техники, людей, к ним приставленных, а потом вернуться домой. Ты можешь поехать со мной, если хочешь...
— С вами? Но куда?
— Ты все увидишь, тебе все объяснят... Понимаешь, я военный, разбираюсь только в этом и некоторых вещей даже не понимаю, просто знаю, что они есть...
— А мои бойцы?
— Ты можешь им предложить. Я возьму всех, кто захочет. Нам нужны хорошие артиллеристы.
— Все это так странно... Вы предлагаете поехать с вами туда, где делают эти управляемые снаряды, беспилотники, где военные носят пятнистую форму и знают наперед где будет располагаться противник... Наверное, я соглашусь. Здесь меня ничто не держит. А Рейхстаг возьмут и без меня.
Семенов с удивлением на лейтенанта посмотрел, а потом рассмеялся.
— А-а-а... Все-таки ребята проговорились... Да ты многое понял и сам. Тем легче тебе будет понять.
Из штаба раздалось.
— Товарищ полковник! Пора!
— Командуй, Женя!
— По местам! По противнику! Огонь!
У гаубиц засуетились расчеты. Командиры орудий Петр и Валдис по готовности подняли руку с флажком.
— Орудие! — И резко руки вниз
Наводчики почти синхронно дернули боевые шнуры. Оглушительный залп ударил по ушам, по листве. Смертоносное и убийственно точное железо улетело куда-то с невероятной скоростью.
А заряжающие уже подают новые снаряды. Клацнул затвор, рука вверх. Фомин посмотрел на Семенова, тот кивнул.
— Огонь!
— Орудие! — Руки вниз, но на этот раз одновременного залпа не получилось, снаряды ушли с небольшой разницей.
Из фургона выглянул Добрянский.
— Есть! Прямое попадание. Радар и ракеты уничтожены. Ребята с образцами и языком уже на подходе.
— Что-то все слишком легко.
— Да будет вам, Юрий Иванович, все идет нормально, по плану.
— Будем надеяться...
Но Семенов оказался прав. Все слишком гладко.
Через час после результативной стрельбы, когда гаубицы были зачехлены и вернулись на исходное положение, караульный закричал.
— Стой, кто идет!
На эти слова из-за зарослей чакана вывалились два человека. Один наш разведчик, второй в форме немецкого офицера. Мои бойцы дружно подбежали, взяли обоих и принесли в «гостиную». Добрянский с Семеновым были уже тут. Раздались приказания.
— Усилить караул! Заминировать подходы!
Два разведчика схватили рюкзаки и скрылись в зарослях, один нес длинную винтовку с невероятно большим прицелом, почти что маленький телескоп.
Разведчик был ранен, вся его странная форма была в крови с левого бока, рядом с ним стал суетиться их фельдшер.
Немецкий офицер был без сознания, его просто прислонили к лафету. Два артиллериста принялись его охранять. Никто из них не видел фашистов так близко.
Между тем, разведчику стало лучше. И он тихим голосом стал докладывать. Семенов с Добрянским склонились к нему. И Фомин тоже.
— На нас напали, как только мы переправились... Ждали... Минимум восемь... Малошумное оружие, адаптивный камуфляж... Серегу сняли сразу, ранили Сашку... Он и Андрюха стали прикрывать... Положили у них троих... Мы с Олегом оторвались... Потом он остался прикрыть, снял еще троих... И я одного, но тот успел меня ранить... Язык целый, я следил... Образцы остались у Олега, но я его потерял...
— Все ясно. Ты молодец, Славка, справился с заданием, отдыхай... Фомин! Давай отойдем... — Они отошли к машинам. — Значит так, выдели людей, с кем бы сам пошел в разведку... Человек шесть. Нам надо вернуть наших людей и образцы техники. По возможности выяснить, кто на них напал.
— Понял. Товарищ полковник, разрешите я сам тоже пойду?
— Иди, старшим группы будет Добрянский.
Через пять минут мы уже колонной по одному двигались сквозь заросли к Дону. Первым шел разведчик, который минировал подходы. Каждый следующий за ним старался наступать в его следы. Женя шел замыкающим.
Несмотря на то, что никакого груза у нас не было, только оружие, идти было трудно. Все-таки артиллеристы — не пехота. Но никто не жаловался и не просил снизить темп. А между тем, поспевать за Добрянским и его людьми было очень непросто.
В какой-то момент они свернули с той дороги, по которой обычно ходили на Дон купаться. И почти сразу же остановились. Артиллеристы и Фомин упали на землю как их проинструктировал Добрянский. Лежали минут пять, пока не раздался тонкий свист. Потом, прижимаясь к земле двинулись вперед. Возле дерева, растущего тремя стволами из одного корня лежал мертвый разведчик. Это был Олег. Пуля попала ему в шею.
Снова раздался свист, Добрянский жестом назначил бойца, который понесет тело Олега, отдал Фомину его оружие и тяжелую черную сумку, и только лишь потом пошел на зов разведчика.
Там, среди зарослей чакана лежало два трупа. Камуфляж совсем другой, нежели у наших разведчиков, но чем-то неуловимо похожий. Наверное, таким же размытием контура фигуры. Если бы Евгению не показали, он принял бы его за кучу мусора и прошел мимо.
На лице странная маска-очки, где вместо линз какие-то маленькие объективы, лица практически не видно. Оружие тоже было странным, и так же неуловимо похожим на то, что Фомин сейчас держал в руках. Словно прочитав его мысли, Добрянский протянул Жене и этот странный автомат. Если так дело пойдет и дальше, то он скоро сравняется по огневой мощи с любой из своих гаубиц!
Этого немца брать с собой не стали, только сняли с него все обмундирование, амуницию и уложили в непромокаемый пакет, который тоже вручили Фомину.
Пока лейтенант с Добрянским обыскивали и раздевали этого странного немецкого воина, разведчики с артиллеристами притащили трупы еще троих. Их тоже обобрали до нитки.
Тела закопали в мягкой песчаной почве и тщательно замаскировали. Со стороны уже ничто не напоминало братскую могилу неизвестно откуда взявшихся врагов.
Затем обыскали местность до самой реки. Нашли место где наши разведчики с языком выбрались на берег, пятна крови и обломанные пулями ветки, но ни тела наших бойцов ни стреляных гильз, ни резиновой лодки, на поиски которой особенно указал Добрянский, так и не обнаружили. Выходит, противник тоже собирал информацию о них.
Вернулись в лагерь ближе к вечеру. К приходу произошли изменения. Масксеть снята, антенна разобрана, затворы и прицелы с гаубиц в редутах сняты, другие две прицеплены к двум последним машинам. Грузовики уже стояли в походной колонне, моторы заведены.
Добытые трофеи сложили в кузов одной из машин. Тело Олега разведчики поместили в длинный черный пакет, будто специально предназначеный для этого.
Семенов вышел из своего самоходного штаба и подозвал Фомина.
— Женя, мы отбываем, пора людям сказать. Строй бойцов.
Через минуту все стояли в строю, лица напряжены, все понимали, что что-то происходит. Полковник Семенов прошелся перед солдатами.
— Товарищи солдаты! Сегодня у вас есть выбор. Тех, кто захочет остаться здесь и дальше бить врага, мы довезем до ближайшей части Красной армии. Тех же, кто решит поехать с нами, мы увезем в страну чудес... Вот только воевать там придется не меньше, а может быть, даже и больше, чем здесь. Объяснять что, куда и как времени нет. Обещаю, что будет интересно. Ваш командир уже принял решение. Итак, кто с нами, шаг вперед!
Шагнуло вперед шесть человек. Женя с удовольствием отметил Петра Степнового, еще одного сержанта Валдиса Качмарека... Надежные люди.
— Отлично. Те, кто остается, грузятся в последние две машины. Водителей и старших машин назначит капитан Фомин. Вольно, разойтись!
Честно сказать, Фомину было трудно расставаться со своими ребятами. Кто-то в батарее был недавно, кто-то с самого ее формирования. Но все прошли огромную школу жизни, помогали друг другу, делились последним куском, вместе вытаскивали гаубицы из грязи, вместе дрались с расчетами других батарей и друг с другом. Все было... Теперь этого не будет.
Старшим двух машин лейтенант назначил сержанта Мишу Луценко. А уж он назначит всех остальных. Добрянский принес ему несколько листков и объяснил что и кому показывать и говорить, о чем говорить не следует никому.
Пока мы строились и прощались, разведчики сняли мины, что установили днем. Еще раз проверили лагерь на предмет забытых и оброненых вещей. Когда все было сделано, Семенов скомандовал погрузку.
Снова их трясет в кузове. Но на этот раз не так долго, всего около получаса. Остановились. Добрянский кричит.
— Луценко!
Сержант подбегает к нему.
— Поедете прямо по этой дороге, через пятнадцать километров стоит стрелковый полк. Будете подъезжать, включите фары и сигнальте вовсю, чтоб не приняли за немцев. А дальше все как я говорил. Ну, удачи, сержант!
Так они разделились со своими боевыми товарищами. Те поехали прямо, а остальные свернули налево. Еще полчаса и снова остановка. На этот раз посреди степи. Пыль осела, яркие августовские звезды осветили все вокруг. Млечный путь навис над нами как огромная сверкающая бриллиантами арка. Казалось, что война идет в каком-то другом мире, где нет такой красоты.
Двигатели заглушили, и тут же все услышали далекую канонаду. Нет, все-таки война идет и здесь, прямо под этими звездами. Вопреки им бои шли уже на самых подступах к Сталинграду. Если уже не в самом городе.
— Выгружаемся! — раздался приказ Семенова. — Заминировать грузовики!
Все вещи, рюкзаки, оружие, какие-то ящики и контейнеры с непонятным содержимым, бессознательного немцы и тело Олега сложили в стороне. Машины отогнали подальше.
Ждем.
Тут коробочка которую Добрянский держал в руках пискнула и проговорила.
— Видим маяк. Обозначьте место посадки.
Один из разведчиков вытащил фальшфейер и бросил его в сторону. Фигуры людей выхватила из тьмы красная вспышка. В небе раздался гул, который быстро превратился в свист. Всех обдало горячим воздухом. Что-то большое и темное опускалось почти вертикально на них. Некоторые артиллеристы попятились назад от этого чудовища, Фомин, признаться, тоже чуть не поддался этому чувству, но, взглянув на Семенова, который с улыбкой встречал посадку свистящего монстра, понял, что бояться нечего.
Странный летательный аппарат сел прямо на фальшфейер и, на секунду, скрылся в дыме и пыли. Непонятно с какой стороны открылась широкая аппарель, и там, в свете фонарей мы увидели внутренности обычного грузового самолета. Стало значительно легче. Дорога в страну чудес местами принимала знакомые формы.
Все быстро загрузились, Добрянский указал лейтенанту и его бойцам на их места, показал как пристегнуть ремни, разведчики закрепили немца и тело своего товарища. Как только уселся последний человек, перегрузка вдавила всех в сидения, свист стал еще громче. Но даже сквозь него Фомин расслышал как там внизу раздался взрыв, уничтоживший полуторки.
Улетаем с салютом!

а , что нормально , а что место действия не указал , Дон он большой

Косвенно указал. Вначале - одна из множества переправ в районе Калача. Затем придонье напротив Голубинской - где-то вокруг Рюмина. Если писать точнее, то для этого надо проехаться по местам, чтобы было максимально реалистично, такой возможности не имею, потому и не пишу...

Сегодня вечером почитаю...

Осилил.
Написано с уклоном под сценарий. Очень сухо, читается тяжело.
Редактировать надо много. Есть огрехи, например: ///— Капитан Фомин... Евгений Петрович, если позволите...
Лейтенант только открыл рот, но Семенов перебил его.///
///Тут они заметили лейтенанта.
— Капитан Фомин, вы как раз вовремя. Концепция нашей операции претерпела некоторые изменения///
Это сценарий, Сергей?
И еще, про звезду ГСС два раза не надо, слух режет.

Нет, это не сценарий, я на кино не замахиваюсь...
Писал без фигурностей для динамики повествования, чтобы действие текло как в жизни - в тексте лишь события и их мимолетное ощущение главным героем.

За огрехи спасибо! А то глаз уже замылился, многое не замечаю...

Серега, все супер!!! Мне очень было приятно почитать, что написал мой друг!

Серега! Бомба)))) Жду следующих рассказов!!! Очень-очень хорошо!!!! Публикуй!!!

Спиннингист34 пишет:Осилил.
Написано с уклоном под сценарий. Очень сухо, читается тяжело.
Редактировать надо много. Есть огрехи, например: ///— Капитан Фомин... Евгений Петрович, если позволите...
Лейтенант только открыл рот, но Семенов перебил его.///
///Тут они заметили лейтенанта.
— Капитан Фомин, вы как раз вовремя. Концепция нашей операции претерпела некоторые изменения///
Это сценарий, Сергей?
И еще, про звезду ГСС два раза не надо, слух режет.

Ренат! Вот это ты хрень городишь!!!! Не помешало бы к психологу Вам обратиться, молодой человек))))))))

Друзья, не надо ругаться. Я специально для этого и выложил текст. Он уже раза три переписан и в нем остались куски от предыдущих редакций. Все их заметить у меня не всегда выходит, потому что все редакции одновременно живут в моей голове. Конечно, чистовой вариант я потом отдам корректору, чтоб орфографию и грамматику поправил (опечаток море!), от вас я просил бы обозначить логические несостыковки или то, что "режет слух", как сказал Ренат...

Как интересно, современники обычно пишу про своё время. Про то что видели своими глазами, а тут ВМВ , как так?
Не читал....

О Женек!

Пришел Женя и одним росчерком пера уничтожил такие жанры, как фантастика и историко-приключенческая литература...

Почитай... Скоро будет продолжение...

Фантасмагория? В стиле "мы из будущего".
История не терпит сослагательного наклонения. И перешагивание через это табу рождает подобные фантазии. Мне не нравится подобные вещи типа "Мы из будущего" "Туман". События были такими какими они были и современникам там делать нечего. Как бы мы не переживали за события того или иного периода.
С другой стороны у нас свободная страна - фантазируй чего хочешь.

Aglaleх пишет:Пришел Женя и одним росчерком пера уничтожил такие жанры, как фантастика и историко-приключенческая литература...
Почитай... Скоро будет продолжение...

Да ни чего я не уничтожал. Оба эти жанра я люблю , а вот коктейли из них употреблять не могу. Положим «Джон Картер» смотрел и фильм и все три книжки прочитал – интересно . Любое упоминание там о фашистах или фашисткой символики – закрыл бы книжку и выкинул. Или «Властелин колец» хоть одно упоминание о советском союзе и коммунистах. В сказке я хочу видеть только сказку. В исторических романах реалистичность.
Скажем работа артиллерийского расчёта хорошо показана и в наших фильмах про войну и в амерских «Мы были солдатами». Ведь есть определённая красота. Мужики – грязные как черти – «жарят» почём зря. А вот работу взвода управления огнём увидеть практически не где. В работе слаженного коллектива есть определённая красота. Все смотрели «Грозовой перевал» - плевался. Особенно момент когда с подмогой приехал корректировщик огня. @ля бегал как лошара с автоматом как рядовой стрелок, вместо артиллерийской работы. Моя ИМХА

.

HUMMEL пишет:Фантасмагория? В стиле "мы из будущего".
История не терпит сослагательного наклонения. И перешагивание через это табу рождает подобные фантазии. Мне не нравится подобные вещи типа "Мы из будущего" "Туман". События были такими какими они были и современникам там делать нечего. Как бы мы не переживали за события того или иного периода.
С другой стороны у нас свободная страна - фантазируй чего хочешь.

Нет, в стиле "Одиссей покидает Итаку" Василия Звягинцева. Это мой самый любимый роман, определивший мое понимание фантастики на очень долгое время.
Жень, ты зря приводишь в пример фильмы. Даже при схожести сюжета, книга во сто раз круче. А те фильмы что ты упомянул - во-первых, я и сам их смотрел и плевался, а во-вторых, они не имеют ничего общего с жанром "альтернативная реальность".

Volzhanin пишет:

Спиннингист34 пишет:Осилил.
Написано с уклоном под сценарий. Очень сухо, читается тяжело.
Редактировать надо много. Есть огрехи, например: ///— Капитан Фомин... Евгений Петрович, если позволите...
Лейтенант только открыл рот, но Семенов перебил его.///
///Тут они заметили лейтенанта.
— Капитан Фомин, вы как раз вовремя. Концепция нашей операции претерпела некоторые изменения///
Это сценарий, Сергей?
И еще, про звезду ГСС два раза не надо, слух режет.

Ренат! Вот это ты хрень городишь!!!! Не помешало бы к психологу Вам обратиться, молодой человек))))))))

Андрей, хрень я не горожу, Сереге подсказал что у него в рассказе один и тот же человек три раза капитан, и пять лейтенант, причем меняется постоянно, туда сюда.... Что здесь не так? И при чем здесь психолог? Может к нему лучше Вам, если нервишки шалят? И кстати это был не отзыв и не оценка, а насчет сценария я только вопрос Сергею задал... А если ему надо будет мой отзыв, то я ему его дам, и это будет кстати полезнее чем дифирамбы ни о чем.
Скажи честно Андрей, ты сам рассказ читал? Мой пост хотя бы внимательнее прочитай, когда поймешь о чем он, тогда и поймешь насколько ты не прав.

Ренат! Фу таким быть! Правильный, трезвый и без чувства юмора!!! Фу!!! А хрень городишь!!!)))))

Это не для критики, а просто для прочтения... Есть у меня несколько рассказиков...

Тяжелая работа черного кота

Утро застало меня на бетонных плитах уже более года не начинающейся стройки. Очень удобное место. Собаки не достанут, детишки не увидят, а солнышко так хорошо нагревает черный мех на фоне серого бетона. Хорошо! Хотя еще лучше было бы сейчас чего-нибудь перекусить. Но такого расположения судьбы я еще не заработал. Кстати о работе, уже пора выдвигаться на пост, пока людей мало и местные дворняги не вышли на патрулирование.

Сегодня мне выпало дежурить на весьма оживленном перекрестке. Много магазинов, подземный переход и дорога с активным движением. Придется постараться, чтобы все успеть. Наверное, простые, не смертельные случаи буду пропускать. Не все ж коту масленица! Посмеявшись сам над своей шуткой, я занял место на краю тротуара, чтобы видеть и пешеходов, и водителей. Ну, начали.

Людской поток все увеличивался и вскоре сравнялся по плотности с потоком машин. Несмотря на утро, люди шли уже свежие, с ярко подсвеченной аурой хорошего настроения. А какое еще может быть утром в пятницу в середине лета? Но у некоторых все же аура имела нехорошие оттенки. Вот у парня лиловая чакра обиды почти пополам перерезала золотую чакру любви. А вон у женщины красная чакра злости выпрямилась в сторону сумочки, где лежит квитанция об оплате за квартиру. Опять подняли что ли? Ну да пусть. Мне сегодня не до них, я ловлю рыбку покрупнее.

До первого действительно моего клиента я успел почти заснуть на солнышке. Им оказалась симпатичная девушка в легкомысленном одеянии и огромных, на все лицо черных очках. Судя по прозрачной сумке с полотенцем и различными тюбиками с кремами, она шла на пляж. Но мне не нужно было смотреть на это внешнее проявление ее намерений. Я видел суть. Через час после небольшого заплыва и процедуры солнечных ванн, она заплывет немного дальше, у нее судорогой сведет ногу и она утонет. Ее, конечно же, вытащат, но откачать не смогут. Жаль девушку. Будем спасать.

Я вышел на исходную, выдержал положенное время и перешел ей дорогу справа на лево. Как и следовало ожидать, она остановилась и попробовала было вспомнить все подходящие по случаю приметы. То дулю сжала, чтобы мне показать, то язык прикусила, а потом вспомнила, что так будет не удобно говорить «Привет котам». Пока она мешкала, из подземного перехода показалась другая девушка, которая окликнула мою клиентку.

– Катя!

– О, привет, Ленок! Как дела?

– Ничего так, вот собралась с утра пораньше книжки в библиотеку сдать. А ты что здесь стоишь?

– Решила на пляж сходить, подзагореть, а тут вон видишь, кот черный глаза жмурит? – она указала на меня. – Дорогу мне перешел, свинья!

– Тьфу ты, какие мелочи! Я и не думала, что ты такая суеверная. Пойдем лучше со мной. Щас сдадим книги, в кафешке посидим, потом за Иркой зайдем и все вместе уже пойдем купаться, ты как?

– Хорошо, пойдем…

Подружки ушли, переступив линию и даже не обратив на это внимания. Вот люди! Еще минуту назад ни за что бы не переступила, а как подружку встретила, так все забыла и пошла. Ну и Бог с ними.

Вторым моим клиентом стала старушка. Судя по ауре, ей оставалось жить три года, в течение которых она должна была увидеть своих правнуков сразу от трех внуков. А потом бы тихо умерла в своей постели, мирно, по общему согласию, отписав квартиру младшей дочке. Но это если по правилам. А так, случайность уже успела поставить на ней свое клеймо. Из чего выходило, что, поднимаясь на подножку трамвая через квартал от моего рабочего места, она оступится и упадет, ударившись височной частью головы о поручень. Когда подъедет скорая, врачам останется только констатировать смерть. Безвременная кончина бабушки приведет к скандалам в большом семействе причиной которому станет квартирный вопрос. Что случится дальше пока трудно предсказать по такому короткому следу на ауре старушки, но хорошего точно мало. Значит, за работу!

Учитывая возраст старушки и ее любовь к кошкам, я немного изменил тактику.
Неспешно проведя линию, я повернул к ней и, подойдя сбоку-сзади, потерся о ноги и замурлыкал так громко как только мог.

– Ох ты, Господи! Напужал-то как… Какой красивый котик! Ты чей? Уличный поди? Ты извини, Васька, но угостить мне тебя нечем. Надысь только вот головы рыбные вынесла собачкам во двор… Ну чего ты об меня трешься? – Старушка устала стоять и подошла к лавочке, а я неотступно за ней. Села, опустила руку, о которую я тут же потерся, мурлыкая на повышенных оборотах. – Смотри-ка, какой нежный котик. Вот у меня кошечка была такая же черная, только с белой грудкой. Так любила в окно глядеть… Бывало сидит на подоконнике, и глядит, то на улицу, то на меня как я готовлю… Ох ты ж Боже ж ты мой! Вот я старая растяпа! Картошку варить поставила и ушла! Хорошо не далеко… Пока Васька, если буду назад идти, захвачу тебе сосиску.

Старушка встала и, оправив платье, ушла обратно. Она так и не пересекла линию. Ничего, бывает и так. Даже лучше, когда не пересекают, хотя это только по моим наблюдениям. Второй раз я эту старушку не видел. Видно решила отменить свой вояж. И правильно, нечего два раза судьбу испытывать.

Почти до самого вечера мне не приходилось никому переходить дорогу. Хотя случаи были разные. И передозировка (скорая успеет приехать), и преждевременные роды (малыш родится, хотя и болезненным), и пищевое отравление (нефиг покупать пирожки на улице).… Много чего проходит мимо. Это жизнь и лучше в нее не вмешиваться.

Когда солнце опустилось настолько, что тени от деревьев на той стороне дороги стали доставать до тротуара нашей стороны, я почувствовал что-то. Неясная тень тревоги коснулась меня. Пришлось взобраться на перила подземного перехода. Вот и две вороны прилетели. Явный признак беды. Только где она? Кого надо остановить? Машины на светофоре засигналили, понеслась ругань. Вот это да! Какое напряжение, что даже люди почувствовали и отреагировали на свой манер! Прилетели еще две вороны и сели на провода чуть поодаль от первых двух. Что происходит? Гнетущее ощущение все усиливается и усиливается. Где-то неподалеку завыла собака. И тут я увидел. Ауры нескольких людей в автомобиле почти смялись от черной печати случайности. Такого по силе знака я никогда не видел. Смогу ли я их остановить? Если уж судьба решила убить этих людей, то придется приложить невероятное усилие, чтобы этого не допустить.

Боясь опоздать, я пулей выскочил на проезжую часть и, как по учебнику, пробежал в трех метрах перед машиной, чтобы водитель не успел затормозить. Он и не успел, хотя старался. Под визг тормозов он пересек проведенную мной линию, правое переднее колесо попало в яму и автомобиль вынесло на встречную полосу прямо в лоб маленькой иномарочке. Удар был не сильный, хотя внешние повреждения у машин были страшны. Рваные края крыльев, осколки фар, вздыбленный капот. Парень вышел сам, вроде не покалеченный и помог выбраться женщине, водителю иномарки, тоже целой.

Мне повезло не так сильно. Проводя линию перед машиной, я уже знал, что не успею увернуться от огромного колеса грузовика. Так и случилось. Грузовик переехал меня сначала передним колесом, потом сдвоенными задними и, даже не остановившись, поехал дальше. Следующие за ним легковушки, брезгуя наехать на раздавленного кота, жались к обочине, объезжая место моей смерти. Странно, я вовсе не планировал закончить рабочий день таким вот образом. Эх, почему черные коты не могут читать свою ауру?

Угасающим сознанием я успел подумать, что теперь уже этот парень оставшийся день проведет в разбирательствах и уж точно не успеет отвезти семью в аэропорт, чтобы посадить их на самолет, который через три часа после взлета упадет в море. А авария – это ничего, дело поправимое…
Лишь бы… живы… остались…

Хороший рассказ! Душевный! Спасибо Сергей!

Серег! Продолжай удивлять и радовать!!! И... точно тебе говорю - публикуйся!!!!

ну хоть кто то за черных котов слово замолвил мне понравилось

Спасибо, ребят! Приятно, когда хвалят.. ))))
Насчет публикаций - все было помаленьку... Но для этого нужно писать часто и много, я же как ветряк - дует ветер кручусь, не дует, лопасти простаивают... )))
Про черных котов - прототип главного героя до сих пор дежурит возле моего подъезда... )))))

Завтра еще один повешу

Правдивая история

Здравствуй, читатель. Располагайся поудобнее и я начну рассказывать тебе историю. Я сам ее выдумал, до последней запятой, иногда, может, не там поставленной. А потому не суди строго – придумывать – это не всегда просто.
Итак, эта история о простых людях, Робинзонах будущего. Летели они на космическом корабле, который назывался «Саваоф». Была в то время мода на библейские имена для звездолетов. Куда и зачем они летели? Неважно. Ну, действительно, не все ли равно? Ведь они туда так и не долетят, а, значит, не стоит, и занимать тебя, читатель, такими мелочами.

«Саваоф» был космической посудиной не самой последней модели. Можно сказать, далеко не самой последней. Но все же из числа тех, что могли летать меж звезд, а не челночить с планеты на планету. Летел «Саваоф» в гиперпространстве, или, лучше сказать, в нуль-пространстве, или нет, в над-, а может даже в подпространстве. Называй, читатель, как хочешь – это не так уж принципиально. Главное, что это очень и очень быстро. Чего только не придумают в будущем.
И вдруг авария, катастрофа! Что случилось – одному Богу известно. Наверное, виной всему флуктуация гравитационного поля от взрыва сверхновой более двухсот лет назад, на таком же расстоянии. Как бы то ни было, вышел из строя гиперпривод «Саваофа». Вышел, громко хлопнув дверью. Так хлопнув, что полкорабля до сих пор неизвестно где.

Выбросило горе-путешественников в обычное, так сказать, евклидово пространство весьма удачно – совсем недалеко от планеты. Экипаж, так и не осознавший, что случилось, праздно проводил время в антиперегрузочных креслах в бессознательном состоянии.

Да экипаж, собственно, и не нужен был, чтоб управлять кораблем. Компьютеры в будущем будут делать на совесть – все будет уметь машина. Конечно, не суперинтеллект а-ля «Скайнет» из «Терминатора» или «Матрица» какая, но все же. Узрел компьютер планету и направил к ней остатки «Саваофа».

Теперь, чтоб усложнить сюжет, надо бы устроить метеоритную атаку, которая разнесет в дребезги корабль, а выжившие на одной трехтонной крышке из титанитового сплава от нижнего грузового люка спланируют на планету. Зрелищно? Захватывающе? Но я этого делать не буду. Хватит и так с них приключений. Тем более, они без сознания все.

Летел «Саваоф» к планете долго – целых три дня, чтобы не утомлять тебя, читатель нудным рассказом о пути, сразу перейду к тому моменту, когда, выйдя на низкую орбиту, порядка стапятидесяти километров, корабль отстрелил в планету спасательный модуль, в который предварительно погрузил экипаж.
Посадку мягкой не назовешь. Но все же наступил момент, когда обгоревший, дымящийся модуль остановился в конце пропаханной им километровой борозды и стал потихоньку остывать. Остынем и мы.

Таким вот образом завязался сюжет. Надо сказать, что в фантастической литературе редкий писатель не имеет произведения, «завязанного» эдак вот. Обязательно должна быть катастрофа, аварийная посадка, приключения на планете и счастливое спасение. Примерно так будет и в этой истории, за исключением… Но не буду торопить события. И ты не спеши, читатель, скоро сам узнаешь – эта история не такая длинная, как «Война и мир», за один присест осилишь.
Вот понемногу экипаж пришел в себя и собрался в кают-кампании. Анатолий Петрович, по прозвищу «Басурман», потому что татарин, а по-совместительству штурман и капитан «Саваофа» в одном лице сказал.

– У меня для вас две новости: одна хорошая, другая плохая. С какой начать?
Голос подала Леночка, красавица с длинной косой. Она была пассажиром, а в свободное время археологом.

– Басурманчик, ну, конечно, с хорошей начинай, а то я никак в себя не приду от того, что случилось.

– Хорошо, раз нет возражений, – возражений не было. – Хорошая новость такая, вон там, – он показал на закопченный иллюминатор, двадцать пять процентов кислорода на семьдесят четыре азота.

Все с изумлением посмотрели на Анатолия Петровича.

– Нет, что, правда?

– Не может быть!

– Вот это да-а-а!

– Как же нам повезло!

Действительно, планет, идентичных Земле очень мало. Только в низкопробной фантастике, что продается на книжных развалах, на всех планетах герои ходят без скафандров и совершают летописные подвиги.

Я сначала хотел поместить выживших в космической катастрофе на планету с ядовитой атмосферой, а то и вовсе без нее, чтоб помучались в скафандрах. Но тогда возникает несколько проблем. Очень много изобразительных средств потеряется, а загруженность повествования мелкими и не нужными деталями увеличится. К тому же скафандры не так уж принципиальны, вот я и поддался соблазну низкопробного фантастического чтива. Это все, во-первых. А во-вторых, откуда брать кислород? Этак все мои герои и помрут, как только закончится газ для дыхания. А он быстро кончается, спроси хотя бы у подводников.

– А плохая новость? – спросил другой пассажир, по имени Джон. Мне только что пришло в голову это имя и я не мудрствуя лукаво… Джон был врачом.

– А плохая новость такая, сила тяжести здесь – один и три от земной.

– То-то я чувствую, что все мышцы болят. – Наконец-то заговорил Агрополк Иваныч. Вот тут-то я выпендрился! Агрополк будет у нас… Ну пусть будет инженером и первым помощником капитана.

С силой тяжести тоже закавыка вышла. Так и подмывало меня сделать планету легче Земли. Тогда бы все мои герои в одночасье стали бы силачами! Кидали бы тюки с оборудованием и провизией, а тюки пусть будут килограмм под сто. Но нет. Им и так повезло с кислородно-азотной, то есть наоборот, азотно-кислородной атмосферой. Вот так и придется им жить – без скафандров, но с повышенной силой тяжести.

Но и бросаться в другую крайность тоже нехорошо. Вовсе незачем делать из неизвестной планеты подобие Пирра, на котором Язон дин Альт, герой космической мыльной оперы от Гарри Гаррисона, начинал свою карьеру наемным игроком. Если помнишь, читатель, на Пирре сила тяжести в два раза превышала земную. При весе в шестьдесят килограмм там ты будешь переносить на ногах все сто двадцать, хотя лично я сомневаюсь, что ты вообще сможешь там ходить.

Теперь уже безбоязненно, но осторожно, наши Робинзоны вылезли на крышу модуля и осмотрелись.

И узрели они бескрайнюю пустыню во все стороны.

И светило палящее слепило им глаза.

И синее небо бездонное не дарило облаков.

Вот и еще одна превратность судьбы. Спаслись они от верной и мгновенной смерти, но попали в лапы смерти медленной (эту мысль я украл у Василия Звягинцева). Желтая пустыня, бархан за барханом, дюна за дюной уходила к горизонту.

Но делать нечего, пришлось потерпевшим кораблекрушение лагерь строить и обустраивать свою новую жизнь.

Ой, совсем забыл, что пятеро их было на «Саваофе». Как же я не вспомнил о ней, ненаглядной… Тьфу, ты черт! Опять имя не могу придумать – экипаж должен быть интернациональным, а с иностранными именами у меня всегда туго было. Ладно, пусть будет… будет… Катрин! Психолог, специалист по ксенофобии. Много люди летают по вселенной, много встречают на своем экспансивном пути, многого боятся, а значит много работы у Катрин.

Мы остановились на том, что невольные колонисты принялись обустраивать лагерь. Натянули огромный тент, снесли под него все, что нашли в модуле. А нашли они вот что: высококалорийных суточных пайков на человека – пятьдесят штук; комплект аварийной связи – одна штука (Агрополк Иваныч сразу принялся налаживать связь) и всякой мелкой ерунды много штук.

– Пойдем, погуляем. – Позвала Катрин Леночку. Та все поняла и пошла за Катрин.

– Вы куда? – Крикнул им Басурман.

– Гулять! – Ответила Леночка.

– Далеко не уходите. Вот вам на всякий случай. – Он кинул ей лазерный бластер (куда без него?). – Умеешь?

– А то! – Сказала Леночка и с бедра пальнула в бархан. Песок сплавился в большой стекленеющий ком, а Басурман признал.

– Умеешь.

Пока девушки гуляли, Агрополк Иваныч сумел связаться с компьютером на остатках корабля, что болтались сейчас на геосинхронной орбите прямо над местом приземления спасательного модуля. Компьютер прислал ему несколько разномасштабных снимков планеты.

Вернулись довольные девушки, а их уже ждал сюрприз. Бортинженер устроил под тентом фотогалерею и пояснил.

– По данным космической разведки, мы находимся на краю огромной пустыни в пятистах километрах от берега довольно мелкого океана. Признаков разумной жизни не обнаружено, радиоэфир молчит на всех частотах, за исключением, конечно, природных шумов.

Девушки приуныли, а Джон спросил.

– А вы звали на помощь?

– Да. С орбиты уже ушел сигнал бедствия. Ответ я ожидаю, примерно, через неделю.

Тут нет ничего странного, что сигналы так быстро распространяются. Это я так придумал. Конечно, можно выдумать теорию, по которой это возможно, а еще проще стырить у какого-нибудь фантаста. Они и так уже все перетырили друг у друга – называй другими словами и пользуйся! Но я делать так не буду – только место тратить и твое внимание, читатель. Сам придумай, если интересно.

– Что ж. – Вздохнул Джон. – Будем ждать.
И стали они ждать.

Кушали раз в день по полпакета на одного, чтобы растянуть на больший срок. Играли в карты. Кстати, я не придерживаюсь мнения, некоторых авторов, что для героев живущих в далеком будущем нужно придумывать игры, если, конечно, это отражено в сюжете. Как, например, это сделал автор «Макроскопа», забыл, как его зовут.

Почему бы им не играть в карты? Неужели их забудут через двести-триста лет? Вряд ли. Поэтому пусть играют в преферанс, бридж или дурака.

Еще колонисты осматривали окрестности. Нашли самый высокий в округе бархан, назвали его Смотровым и наблюдали с него, и просто так, и в оптику другие барханы. В общем, развлекались, как могли.

Долго ли, коротко ли, пролетела неделя томительного ожидания (все успели так устать, что еле передвигали ноги – это от одного и трех «же»). Ответ пришел с опозданием на девять часов. В нем говорилось, что спасательная экспедиция обязательно будет к ним снаряжена, вот только когда – не сказали. Ждите и весь компот.

Пригорюнились Робинзоны. Хватит ли им пайков? Решили перейти на более жесткий график потребления калорий. Почему же так долго нет помощи? Это я так придумал, чтобы время потянуть, скоро увидишь, читатель, зачем.

Решили колонисты, чтоб поменьше тратить сил, лежмя лежать, но съедать совсем по чуть-чуть не получалось, голод терзал все сильнее и по-прежнему, уходило по пол пайки на человека.

Такие вот будни у моих Робинзонов. Но бывает так, что, потерпев крушение возле какой-либо планеты и безопасно высадившись на ней, герой сразу же попадает в водоворот событий. Хотя бы вспомни, читатель гаррисоновский «Мир смерти II». Битвы с чудовищами, интриги местных царьков, свой устав в чужой монастырь и все такое и так далее – интересно, конечно, но надоело уже. А в конце обязательно хэппи-энд. В последнюю минуту прилетает целый флот и спасает всех. Аж слезы наворачиваются. Или находят звездолет, и все равно улетают. Ты уже догадался, читатель, что ждет наших героев?

Да, ты прав. Их ждет судьба не дождавшихся спасения.

Первой умерла Катрин – сердечко не выдержало повышенной гравитации, тем более, сердечко той, что родилась на Луне. Перечислять смерти остальных не буду. Скажу только, что за шесть дней до того, как на орбите планеты возник спасательный корабль «Назарет», от истощения умер последний из Робинзонов – Джон.

Спасатели сели в ста метрах от радиомаяка. Под истрепанным ветром тентом они обнаружили четыре могилы и один труп. Почти полгода экипаж «Саваофа» ждал, но не дождался. А знаешь, сколько таких историй могут рассказать тысячи других планет во вселенной, но не расскажет ни один фантаст – это грустно, однообразно, а потому и нечитабельно. Но ведь это правда.

Спасибо, что прочитал мою историю и не уснул. В другой раз еще что-нибудь расскажу. Когда придумаю.

Кожаный диван

Борька был самым лучшим быком-производителем на этой ферме. Телочки и бычки раз за разом получались все в отца – крепкие, здоровые, с веселыми завитушками между рогов. Посмотреть на Борьку приезжали лучшие осеменители страны, а у Никодима Петровича, председателя племколхоза, глаза начинали блестеть от слез гордости, когда бык, весело мыча, подбегал к людям, чтобы посмотреть, кто на этот раз приехал к нему.

Но однажды произошла беда. Борька очень любил гонять ворон и голубей, прилетавшим полакомиться комбикормом. Сначала бык, как бы невзначай, боком подкрадывался к птицам, а потом прыгал и бежал на пернатых. И вот на этот раз, разогнавшись, чтобы прогнать очередную стайку птиц, бык попал ногой в кротовую нору. Очень трудно остановиться, когда в тебе под тонну веса и Борька, издав вопль боли, упал на сломанную ногу, еще больше увеличивая тяжесть травмы.

На ферме настал траур. Нельзя было мучить животное, да и продолжать свою производительскую работу Борька тоже не мог. Никодим Петрович даже не вышел из своего кабинета, когда еще живого, жалобно мычащего быка грузили краном на грузовик мясокомбината. Только тихо бродили по базам коровы, словно понимая всю тяжесть постигшей их утраты.

В районном мясокомбинате уже знали, кого им везут и единственное, что там могли сделать в память о Борьке – это отдать его шкуру на мебельный завод, с наказом сделать самый лучший диван. Остальная же туша была смешана с мясом других коров и быков и пошла на изготовление колбасы и пельменей.

Кондрат Михалыч был большим пьяницей. Единственная причина, по которой его еще не уволили, заключалась в том, что лучшего столяра в целом районе найти было сложно. Тем более, за такую зарплату. Когда из кожевенного цеха ему принесли выделанную бычью шкуру, Кондрат Михалыч мучился жаждой и сознанием собственной никчемности. А когда пропахшие кожевенники, закуривая по «Приме» рассказали ему, что за материал для него приготовили и каким хорошим был Борька при жизни, мировая скорбь в глазах Михалыча увеличилась.

Молодой дизайнер две недели пытался показать столяру эскизы и чертежи эксклюзивного дивана, но все без толку. История Борьки как заноза засела в сердце Михалыча и лишь самогон его соседки, бабы Вали помогал забыть о бедном быке.

Наконец однажды, к удивлению сторожа на проходной, Кондрат Михалыч появился на работе утром, а не к обеду, как всегда, да еще гладко выбритый и в нагуталиненых башмаках. Слух об этом промчался вихрем по всему заводу, и эскизы наконец-то предстали перед исполнителем работ.

В рекордные сроки диван был готов. По заверениям молодого дизайнера и скромно стоящего в сторонке плотника в конструкции нашли свое место даже хвост, рога и копыта бедного животного. Посмотреть на это чудо пришел даже сам директор мебельного завода Равиль Евгеньевич. Налюбовавшись диваном, он на свой страх и риск приказал выдать Михалычу премию.

Еще через три дня необычный диван был куплен в мебельном магазине в подарок известному писателю областного масштаба. Дмитрий Сергеевич, почтенный старец с окладистой бородой, потом неоднократно говорил своим гостям, что особенно ценные мысли рождаются именно на этом диване.

На долгое время тишина и спокойствие воцарились в кабинете писателя. Но однажды в открытое окно влетел голубь. Описав круг, птица села на шкаф и стала бродить между книг и небольших статуэток. Диван стал боком подкрадываться к шкафу. Когда до птицы осталось совсем немного, диван подпрыгнул и бросился на голубя! Но птица, не оценив усилий, перемахнула на люстру.

Это было подло. Добраться до люстры у дивана не было никакой возможности. Обиженно мыча диван, кружился по кабинету и случайно задел стул. С грохотом стул падает на пол и пугает голубя, который прямо с люстры улетает в открытое окно, оставив диван в кабинете. Но теперь возбужденную воспоминаниями мебель было трудно успокоить.

Первой на шум в кабинете прибежала горничная. И тут же в дверях упала в обморок. Хозяину пришлось прервать свой обед и пройти разобраться на месте, кто там хулиганит.

Диван, мыча, бегал по кабинету обнюхивая столы, шкафы и прочую мебель. Когда он свалил прибор для письма, горничная, едва приподнявшись, вторично упала в обморок, а сам хозяин кабинета впал в состояние, близкое к ступору.

Увидев, наконец, людей, диван устремился к ним, но люди, с диким воплем закрыв двери, лишили его общения с собой. Будучи человеком возвышенных мыслей, Дмитрий Сергеевич чурался всяких сплетен и народной молвы, а потому не был в курсе, что за диван был ему подарен, зато он знал, на чьем заводе был этот диван сделан. Равиль Евгеньевич был удивлен такому неожиданному звонку, но когда писатель областного масштаба срывающимся на крик голосом рассказал ему что происходит у него в кабинете, просто рассмеялся. Ведь такого же не бывает на самом деле! Диваны не могут бегать! Однако ради долгой дружбы он так и быть, приедет и посмотрит на все сам.

Надо ли говорить, что диван очень обрадовался, когда двери в кабинет растворились и стоявший на пороге склонный к полноте человек в хорошем костюме, сделал первый, уверенный шаг. Скучная и неразговорчивая мебель оставлена позади и вот диван уже несется на человека. Во второй раз кабинетные двери были закрыты еще быстрее, чем в первый. А на лестничной площадке уже стояли соседи снизу и вызванная ими милиция. Кому понравится бесконечный топот по потолку?

Директор мебельного завода был очень деловым человеком. Он сразу вспомнил всю историю, связанную с этим диваном и решительным шагом направившись к телефону, приказал заплаканной горничной искать в справочнике номер племколхоза.

Никодим Петрович уже забыл и старался не вспоминать Борьку, на месте которого уже год как трудился его сын бык Борисыч. Поэтому звонок из города, из квартиры знаменитого писателя областного масштаба был для него очень неожиданным. Председатель ничего не понял из более чем странных объяснений, но, тем не менее, сел в «Волгу» и помчался в город.

Перед нужным ему подъездом стояло несколько пожарных машин, милиция и две скорые. Толпа прирастала с каждой минутой. Все становилось еще более непонятным. На лавочке председателя встретил Равиль Евгеньевич. Бледный, склонный к полноте татарин радостно пожал руку и пожелал удачи. Еще поднимаясь по лестнице, Никодим Петрович услышал веселое мычание, которое показалось ему странно знакомым. В совершенно пустой, распахнутой настежь квартире на третьем этаже было натоптано, пахло валерьянкой и водкой.

Никодим Петрович подошел к дверям кабинета и медленно открыл их. За столом раздался шорох и тут же на середину кабинета выскочил диван. Совсем как Борька, который любил прятаться в телятнике, а потом резко выскакивать на середину база, поражая всех присутствующих.

– Борька… – тихо, словно не веря в свою догадку, произнес Никодим Петрович.
Диван замер, словно прислушиваясь, а потом с радостным мычанием подбежал к председателю и потерся гредушкой о его бок.

– Вот и встретились, мой старый друг, – Никодим Петрович присел и гладил кожаный диван, совсем как год назад гладил быка-производителя. – Пойдем отсюда, пойдем со мной... Борька!

Когда председатель вывел диван из подъезда, по толпе прошел вздох изумления, кто-то даже упал в обморок. Все-таки нечасто простые советские люди видели кожаные диваны.

С тех пор диван живет в племколхозе прямо на той ферме, где когда-то жил бык Борька. только баз ему пришлось выстроить другой. И выстелить не бетонными плитами, а паркетом. Так дивану-Борьке больше нравилось.

Серег, такое все... несколько необычные сюжеты... Но интересно! Мой самый любимый автор-фантаст Шекли. В его произведениях всегда настолько непредсказуемые повороты и концовки! А у тебя?

Серега не кури больше , ну или отсыпь вона как тебя цепануло

Volzhanin пишет:Серег, такое все... несколько необычные сюжеты... Но интересно! Мой самый любимый автор-фантаст Шекли. В его произведениях всегда настолько непредсказуемые повороты и концовки! А у тебя?

Мне тож Шекли нравится, а еще Андерсон Пол, Гарри Гаррисон, Андрэ Нортон и еще куча других фантастов, это еще не касаясь наших, советских... ))) У каждого из них свой стиль написания, свои любимые сюжетные ходы и форма раскрытия темы. Я не хочу идти по чьему-то пути, считаю, что нужно создавать свой неповторимый стиль. Но пока не знаю, получается ли, это нужно смотреть по прошествии времени...
Мне нравится создавать нарративно-детерминистские тексты, без "потоков сознания" и прочих копаний в душе главных героев. А что касается философского наполнения - я считаю, что случайность правит нашим миром и нельзя зарекаться ни о каком повороте свой судьбы. Вот об этом я и пишу...

Patrol202 пишет:Серега не кури больше , ну или отсыпь вона как тебя цепануло

Толь, я не курю, и пью редко... Просто во мне и так столько дури, что лучше пусть она выходит на бумагу, чем на моих родных и друзей...

Специально для тебя следующий рассказ!

Кто пернул по дороге за самогоном?

День как всегда прошел незаметно. Так и не выспавшийся Петр поднял всклокоченную голову с раскладушки, чтобы как раз увидеть солнце, заходящее за пятиэтажку напротив. Петра мучила жажда и вертолетики – все вокруг вертелось и давило на него. Хотелось спуститься на пол, потому что ощущения его и личный богатый опыт говорили: «С раскладушки ты упадешь!»

В дверь кто-то позвонил. Потом еще раз, настойчивее. Петр подумал: «Пошли все на хрен!» В дверь застучали кулаком. Прямо как к себе домой. Петр собрал силы, встал и, чтоб не потерять запала, рванулся к двери, чтоб обозвать кого-нибудь. Как обозвать он еще не придумал, но дверь уже открыл.
Там босыми ногами на холодном бетоне стоял загоревший почти дочерна мужик в набедренной повязке с затейливым орнаментом. Он протянул руку через порог и представился.

– Навуходоносор, надменный азиат!

– Петя, – произнес Петр и пожал протянутую руку. – Че надо?

– Я пришел пораньше, чтоб предупредить тебя, что все немного опоздают. Может, пустишь? Бетон холодный, а я босиком.

– Проходи… – Петр посторонился. Навуходоносор прошествовал на кухню и уселся на табурет.

– Надо стол перетащить в зал. Здесь мы все не уместимся.

Петр смотрел на Навуходоносора и ничего не понимал. Мысли разбегались. «Будь что будет», решил Петр и стал помогать надменному азиату перетаскивать стол, потом сбегал за табуретками. Попутно поинтересовался.

– А сколько нас будет?

– Все наши! – ответил Навуходоносор, сидя на табурете.

В дверь еще раз постучали. Тихо и интеллигентно. Уже намного осмысленней, Петр открыл дверь.

Очкарик с козлиной бородой в домашних тапочках и с желтым шарфом на шее. Протянув руку через порог, он представился.

– Шахматист Ботвинник!

– Петя, – сказал Петр. – Проходи… те…

– Что ж, и пройду. Кто-нибудь уже пришел? Я немножко раньше, чем обещал. – Шахматист Ботвинник разулся в подъезде и осторожно перешагнул порог.

– Ага, – кивнул Петр.– Азиат пришел.

– Не азиат, а надменный азиат, попрошу не забывать! – донеслось из зала.

Шахматист Ботвинник пошел на кухню и собрал там все стопки – стограммовые граненые стаканы, числом четыре штуки. Поставил их на стол, оккупировал вторую табуретку и стал о чем-то шептаться с Навуходоносором. Надменный азиат таращил глаза и недоверчиво хмыкал.
Петр стоял в дверях и смотрел на них, ничего не понимая.

– Клянусь пентаклем Соломона! – воскликнул Навуходоносор. – Повтори, что ты сейчас сказал!

– Да, дорогой мой надменный азиат, ты не ослышался, зарплату мне выдали в луидорах…

В дверь снова постучали. Петр открыл ее, готовясь внутренне к чему угодно. Но там стоял, уже разувшийся, совершенно обыкновенный старичок. В руке он держал палочку с катафотой на конце. Старичок протянул другую руку через порог и представился.

– Я Ашурбанипал, у меня катафота на палочке. Шахматист Ботвинник уже пришел?

– Я Петр, Ботвинник уже пришел.

– Не Ботвинник, а Шахматист Ботвинник! – донеслись из зала два голоса.

– О! Я слышу и надменный азиат здесь! Привет, Навуходоносор! – произнес Ашурбанипал с катафотой на палочке, входя в зал. – Ну, что, все собрались?

– Все, – ответил за всех надменный азиат и посмотрел на Петра. То же сделали и Шахматист Ботвинник с Ашурбанипалом с катафотой на палочке.

– Ну, что, давай пить?

– Давай, – согласился Петр.

– Давно пора! – зашумели гости.

– Но у меня ничего нет, – честно признался Петр.

– Не беда, сходим! – заявил Ашурбанипал с катафотой на палочке и продекламировал. – Такая нам досталась доля, нам не прожить без алкоголя!

Петр посмотрел за окно, там появились звезды.

– Магазин уже закрылся.

– В ларек пойдем!

– Далеко.

– А мы не торопимся!

– Денег не хватит на всех брать.

– А мне зарплату выдали в луидорах! – похвастался Шахматист Ботвинник.

– Как в луидорах?! – воскликнул Ашурбанипал с катафотой на палочке.

– Вот так, дорогой мой, Ашурбанипал с катафотой на палочке.

– Значит, идем! – произнес Навуходоносор уже из коридора.

Все вышли на лестничную клетку, и Петр закрыл квартиру. На улице было зябко. Петр поежился, с соболезнованием посмотрел на почти голого Навуходоносора, надменного азиата и зашагал по направлению к ларьку. Краем уха он прислушивался, как Шахматист Ботвинник рассказывал что-то Ашурбанипалу с катафотой на палочке.

–… значит, этот старик-маликульмульк кропал провокационные манифесты посредством анадиплосиса, размножал их на копировальном аппарате CANON и рассылал всем подписчикам журнала «Сад-огород»…

– Не может быть! Вот сволочь! – сокрушался Ашурбанипал с катафотой на палочке.

«Что за муть»! подумал Петр и вдруг остановился.

– Я вспомнил, здесь недалеко живет одна старуха. Самогоном торгует.

– Пойдем к старухе за самогоном! – Процессия изменила направление. Успели пройти несколько шагов, как кто-то, вдруг, оглушительно пернул. Все остановились, подозрительно смотря друг на друга.

Навуходоносор посмотрел на звезды и глубокомысленно изрек.

– Шептунами пердят интроверты. Они не любят выносить свои чувства на суд толпы…

– Значит, это был экстраверт! – догадался Ашурбанипал с катафотой на палочке. – Неужели они еще встречаются в природе?

– Встречаются, – заверил его Шахматист Ботвинник. – Ну, мы идем за самогоном к старухе-самогонщице или будем выяснять кто здесь экстраверт, а кто шептунами пердит?

Петр пошел и все за ним.

В подъезде у старухи-самогонщицы было накурено. Шахматист Ботвинник обмотал желтым шарфом себе нос и стал реже дышать. Ашурбанипал с катафотой на палочке заметил.

– На обратном пути надо лампочку стырить.
На что Петр ему возразил.

– А если еще раз придется бежать за сэмом, ты ее снова вкручивать будешь, чтоб звонок у нужной двери найти?

Логика оказалась неумолимой. Ашурбанипал с катафотой на палочке сразу же успокоился.
Петр постучал. Никто не открыл. Он постучал еще раз, сильнее. Снова никаких шевелений за дверью.
Тут Петр вспомнил свои слова про звонок и, чертыхнувшись, нажал на кнопку. Дверь тут же распахнулась, как будто только этого и ждала.

Старуха-самогонщица была старая, толстая, в халате, бигуди и тапочках. Петр наклонился и спросил тихо.

– Баб Валь, вы меня помните?

– Ты что ль, Петруха? – на весь подъезд гаркнула баба Валя, – За самогоном, что ль пришел? – добавила она не менее громко.

Петр услышал, как сзади кто-то подумал вслух голосом Шахматиста Ботвинника.

– С чересчур громким голосом невозможно иметь тонкие мысли.

– Да, нам бы пузырика два.

– Сейчас, – старуха скрылась за дверью, стало чем-то (вполне понятно чем) звенеть. Через несколько минут томительного ожидания она вынесла три бутылки.

– Я просил два.

– Это подарок, у меня сегодня день рождения, выпейте с друзьями.

– Добже, пани Тимофевна! – воскликнул Ашурбанипал с катафотой на палочке, скорее всего это он и пернул там на улице. – Расплачивайся, Шахматист Ботвинник!

Но Петр уже отдал бабе Вале бумажку, что берег на экстренный опохмел.

Все гурьбой вывалились на улицу, и очень скоро были уже дома. Петр выставил на стол все три бутылки. Навуходоносор сглотнул слюну, Шахматист Ботвинник произнес.

– Меньше веществ – проще обмен.

Божественный напиток наполнил стаканы.
Первую выпили не чокаясь.
Вторую выпили за быть добру.
Третью выпили за любовь. Мужчины стоя, женщины до дна. Женщин не было, поэтому объединили – стоя до дна. Всех торкнуло.

– А я люблю закусывать булочками! – заявил Шахматист Ботвинник, – Прекрасные булочки пекут в Стерлитамаке.

Петр сказал, что умеет жонглировать стопками. Его этому научил один клоун-алкаш, которого выгнали из цирка, за то, что он барбарисками подкупил льва и тырил из его клетки водку, которую туда прятал дрессировщик льва и, по совместительству, директор цирка. Тут же Петр показал свое искусство.

– Шарман! – кричал Шахматист Ботвинник.

– Магнифико! Уэстепендо! – хлопал в ладоши Ашурбанипал с катафотой на палочке.

Надменный азиат стал танцевать какой-то древне-японский танец победившего сумоиста. Снизу и в стену весело застучали соседи. Их благодарность не остановила Навуходоносора. Более того, к нему присоединился Ашурбанипал с катафотой на палочке, которой усложнил танец – стал исполнять его вокруг табуретки, одновременно стуча по ней катафотой на палочке. Благодарности соседей не было предела.

Устав, танцоры повалились на пол. Тяжело дыша, надменный азиат проговорил.

– Вот так и живем, ништяками питаемся.

А Ашурбанипал с катафотой на палочке тем временем разлил всем и первый выпил. Затем остальные. Петр, не смотря на свой опыт и стаж, опьянел быстро. Ну еще бы – не закусывая! Он сидел на раскладушке и пытался слушать, как Шахматист Ботвинник пытался рассказать ему о каком-то любителе наскальной живописи и мужских бедер, вскормленном мамалыгой и тройным одеколоном «Шипр». Этот человек не любил соленых помидоров, потому что голова в банку не пролезала, а если и пролезала, то очень щипало глаза. Петр не особенно-то верил Шахматисту Ботвиннику, но деваться было некуда. Тем более что в голове постоянно вертелся один вопрос: «так кто был Ленин – жид или еврей?»

Тут же он поделился этим вопросом со своими новыми собутыльниками. Оказалось, что это тоже их интересует. Завязалась дискуссия в лучших традициях «Батрахомиомахии». В результате пострадала катафота на палочке Ашурбанипала. Она сломалась о голову Шахматиста Ботвинника, когда Ашурбанипал с катафотой на палочке доказывал ему, чем отличается еврей от жида, а Ленин от них всех.

Шахматист Ботвинник обиделся и стал собираться уходить.

– Где мое жабо? – кричал он, стоя на табуретке.

– Ты пришел без своего жаба! – отвечал ему Навуходоносор. – Я заметил.

– Ну, тогда я никуда не пойду! Давайте лучше выпьем!

– Слова не мальчика, но мужа! – заявил Петр, раскупоривая последнюю бутылку.
Выпили.

И тут в дверь постучали. Нагло и громко.

– Кто там? – закричал Ашурбанипал со сломанной катафотой на палочке.

– Милиция! – Закричали с другой стороны двери. – Открывай! Здесь бетон холодный!

Все стали прятаться, чтобы их не нашла милиция.

Шахматист Ботвинник притворился журнальным столиком. На него даже стопку поставили, пустую – если опрокинет, чтоб не жалко было.

Навуходоносор залез под стол и закрыл глаза руками. Он был убежденный солипсист.

Ашурбанипал со сломанной катафотой на палочке спрятался под раскладушкой.

Петр открыл дверь.

Три милиционера протянули руки через порог, поздоровались и прошли в квартиру, разувшись в подъезде. Под их сапогами совсем потерялись тапочки Шахматиста Ботвинника.
Милиционеры принесли с собой ящик патиссонов и поставили его под стол. Они прошлись по квартире, заглянули под журнальный столик, пнули раскладушку. Ничего не нашли. Потом один из них заявил.

– Нам не хватает всего три экю на развратную женщину.

– И что вы предлагаете?

– Где есть развратные женщины подешевле?

– Не знаю, – честно соврал Петр. На самом деле, он знал, но не мог сказать. Обещал. Тем более, он не уважал милицию.

– Ты знаешь! – прищурившись, произнес самый главный милиционер. – Только ты обещал не говорить, а еще ты, наверное, не уважаешь милицию. Сейчас мы уйдем, но вернемся с автоматами и пулеметами. И тогда ты скажешь, где дешевые развратные женщины. Проводи нас, пожалуйста.

Петр проводил милиционеров, помог им обуться и закрыл за ними дверь. Когда он вернулся в зал, Навуходоносор уже разливал.

– Слушай, Петь, а та девушка, про которую ты не сказал милиционерам, случайно не с училища?

– Еще какая сучилища! – ответил Петр.

– Она такая пьяная, когда дура.

– Да-а-а!

Шахматист Ботвинник, который знал множество историй, доставал Ашурбанипала со сломанной катафотой на палочке рассказом о том, как недавно нашли двух мальчиков: одного воспитывали подсолнухи, а другого – мох. Ашурбанипал со сломанной катафотой на палочке отбивался тем, что это, дескать, «мезонин центрифуги».

Их спор длился бы еще долго, если бы им не помешал грохот дизельного двигателя на улице.

– Это, должно быть, милиционеры вернулись, они обещали – сказал Петр, накатывая стопарь.
Шахматист Ботвинник быстро выключил свет, а Навуходоносор, надменный азиат, перевернул стол крышкой к окну. Все спрятались за столом. На разведку решили послать Петра, но тот отговорился тем, что милиционеры знают его в лицо. Тогда послали Ашурбанипала, у него и так катафота на палочке была сломана – ему терять нечего.

Ашурбанипал оставил сломанную катафоту на палочке у Шахматиста Ботвинника, пожал всем руки и по-пластунски пополз на балкон. Оттуда он в дырку наблюдал весь двор – театр будущих военных действий. Громким шепотом, за неимением рации, он стал передавать сведения.

– Три танка Т-72 при поддержке взвода пехоты вооруженного семью ручными одноразовыми гранатами. Милиционеры окопались в песочнице. Пехотинцы подарили им перископ и котелок из полевой кухни. Эй, Петя, а может, все-таки расскажешь им, где эти дешевые развратные женщины?

– Не могу, друг Ашурбанипал со сломанной катафотой на палочке у Шахматиста Ботвинника, я слово дал. Наблюдай дальше.

– В небе появился десантный Ил-76, из него выпрыгивает 9-ый парашютно-десантный батальон. Нам крышка.

– Не бойся, Ашурбанипал со сломанной катафотой на палочке у Шахматиста Ботвинника, – подбодрил друга надменный азиат, Навуходоносор. – Мы как-нибудь выстоим! Возвращайся, теперь нам известен расклад сил.

Разведчик вернулся и сразу же отобрал у Шахматиста Ботвинника свою катафоту на палочке.

– Нам остается только ждать, – сказал Петр.

– Значит, будем ждать, – согласились все.

Ожидание затянулось. Милиционеры не спешили начинать нападение, видимо сами нашли дешевую развратную женщину. Постепенно обороняющихся сморила усталость. Один за другим они стали засыпать. Уснул Навуходоносор, надменный азиат, уснул Ашурбанипал, обнявшись со сломанной катафотой на палочке, уснул Шахматист Ботвинник, положив рядом с собой очки. Только Петр не уснул. Он притворился.

Вот он открыл глаза, встал, оглядел еще раз своих новых собутыльников и подумал: «Интересно, как они себе все потом объяснят? Все получилось именно так, как я и задумывал. Прощайте, собутыльники!» Петр улыбнулся, щелкнул пальцами, засветился и исчез.

Это будет немногим ближе к тематики форума...

Парко-хозяйственный день

Парко-хозяйственный день в любой воинской части всегда день спокойный и не напряжный. Солдаты последнего призыва шустро наводят блеск в расположениях и на прилегающих территориях и рады, что им не надо подтягивать строевую подготовку или бегать полосу препятствий в противогазах. Старослужащие по давно заведенному порядку завалились спать на самых дальних кроватях, а дежурные офицеры занялись одним им понятными делами в канцеляриях.

До обеда вся часть уже должна была блестеть и благоухать, а после обеда ее обороноспособность будет поддерживаться только караулом и кухонным нарядом.

Я лежал на своей кровати, положив обутые ноги на подвернутый матрас. Срок службы подходил к концу и каких-либо обязательств по отношению к казарменным делам я не испытывал, да и деды негласно приняли меня в сословие «неположняков», несмотря на то, что прослужил я на один год меньше всех по причине полученного до армии высшего образования.

Весеннее солнышко приятно освещало молодую листву за окном, а теплый ветерок проветривал стойкий запах портянок, который всю зиму обитал в казарме.

В полудреме я заметил, как на кровать рядом с моей лег дежурный по роте сержант Серега Мутняков, которого все мы, естественно, называли Мутным. В его дежурство дневальным перепала ожидаемая помощь в виде целой роты, а потому он мог спокойно подремать пару часиков. Мутный не стал озадачивать себя подворачиванием матраса, а просто свесил ноги. Я закрыл глаза и, наверное, уснул.

Разбудила меня тень дневального. Молодой боец, фамилии которого я еще не запомнил стоял над кроватью дежурного в нерешительности — будить или ну его нафиг? Наконец, смелость взяла верх и он осторожно тронул за плечо своего спящего командира.

- Товарищ сержант, просыпайтесь...

- М-м-м-м... - сказал Мутный

- Товарищ сержант, тут кое-что случилось...

- М-м-м-м?

- Сикорский пропал... Пошел в подвал ведро взять и пропал. Я узнавал в автороте, так их дневальный видел как он курил у подъезда, а его разведосы к себе затянули...

- М-м-м-м!

- Ну товарищ сержант!

- Пилипенко, - вдруг совершенно отчетливо произнес Серега. - Если ты сейчас не отстанешь, возьму свой штык-нож и противоестественно им воспользуюсь.

- Но Сикорский!

- Что Сикорский?

- Ну это... Разведосы его к себе утянули казарму мыть...

- Что!? Что ж ты сразу не сказал?

- Да я...

- Что, да я? Кто остался за главного пока я сплю? Ты. Кто личный состав потерял? Ты.

- Но я...

- Марш на тумбочку! И будешь до самой смены наряда там стоять!

- Есть! - Пилипенко, обрадованный, что так просто отделался, растворился в воздухе.
Мутный сел на кровати, обхватив голову. Да, задача предстояла нелегкая и до сих пор никем по-сути нерешенная.

Проблема была действительно острая. Разные подразделения мотострелковой бригады располагались на разных этажах большой и длинной пятиэтажной казармы. На первом обосновалась разведрота, на втором наша третья рота учебного батальона, а над нами жили рули. Выше — еще две роты нашего бата.

Так уж повелось, что разведчики, возомнившие себя крутыми спецназерами, вдруг осознали, что не пристало им мыть свою казарму, натирать до блеска латунные краны в душевой и отскрябывать засохшие какашки в туалете. Выход они нашли самый простой. Утром, когда бойцы подразделений живущих над ними одним живым потоком выбегали на зарядку, разведчики выдергивали пару-тройку солдатиков и угрозами оскопления и расправы над всеми родствениками застявляли делать уборку. Надо ли говорить, что молодые бойцы спускались теперь вниз только в сопровождении сержантов, а некоторые даже бросили курить, так как путь в курилку лежал мимо логова разведки.

Мутный ушел в каптерку на военный совет. Там, за стеллажами с зимней формой, на стратегическом запасе матрасов спали особо важные персоны. Через пару минут оттуда раздался крик.


- Дневальный! Слонов в каптерку! Время пять секунд!

Вокруг раздался дробный топот, Казалось пустая казарма вдруг ожила и тут же затихла, как только все нужные люди пришли на зов. Спать уже не было никакого смысла и я сел на кровати с тревогой и интересом ожидая продолжения.

Движение началось внезапно. Из открывшейся двери целеустремленно вывалилась группа возмездия. Видать у многих накопились обиды к разведосам, а тут такой повод, да еще ПХД и офицеров в части почти нет. Проходя мимо меня, один из дедов, каптерщик второй роты Вова, ткнул в меня пальцем.

- Пойдешь с нами.

Спорить было бесполезно, да и я сам потом не простил бы себе неучастия в таком историческом крестовом походе. Правда вместо гроба Господня мы искали нашего дневального, но общий эмоциональный настрой был наверняка таким же как и тысячу лет назад.

Пойти в разведку — это спуститься на один этаж. Двойная дверь, обитая деревом, такая же как и у нас в роте. Серега, как идейный вдохновитель встал первым и вежливо постучал.
Наверное, дневальный у разведки был новеньким. Он не спросил: «кто там?», не закричал «дежурный по роте, на выход!», а сразу отодвинул засов. Мутный резко дернул за ручку и бросил свою ногу в проем. От такого удара в живот дневальный отлетел к противоположной стене и медленно по ней сполз, хватая ртом воздух. За эти пару секунд вся наша армия проникла в стан врага.

Надо сказать, разведчиков не зря учат много и старательно. Выучка у них действительно была на высоте. Не успели мы рассмотреть казарму, как на нашем пути вырос заслон из решительных и накачанных тел.

Старшим у разведосов был старший сержант, кабардинец Аслан. Он не стал сразу же отбивать вторжение, потому как оценил нашу численность как соответствующую, а настрой как самый воинственный.

- Чтё нада, казлы? - Разедчики за его спиной стали передавать друг-другу дужки от кроватей.

- Бойца нам верните... - Нагло сказал Мутный и вытащил из карманов руки. В каждой было зажато по кастету. Наши деды и слоны тоже неслышно вооружились.

- Слышь, ты ваще ахренель!? Какого бойца!? А ну пощли отсюда, уроды, пока мы вас не поубивали тут!

- Рот закрой, чурка! - вступил в спор каптерщик Вова. - Твои бараны утащили нашего воина, если вы его нам сейчас не отдадите, мы тут все разнесем и вам всем навешаем!
Разведчики за Асланом зашумели. Так смело с ними еще никто не разговаривал. Их молодая, бурная кровь требовала возмездия. В оперативном тылу разведчиков стал образовываться запас табуреток. Еще чуть чуть и кровавой битвы не избежать.

Внезапно задние ряды замолчали и шепотом разнеслось.

- Атас! Паленый!

С этими словами разведчики образовали живой коридор по которому потирая заспанные глаза и поправляя значок дежурного по части прошел зампотех разведроты капитан Паленый.

Это был конец. Мало того, что дежурным по части был офицер из разведки, так еще судя по его виду и запаху от него, он выпил не меньше полбутылки. А общаться с пьяным офицером разведки в присутствии почти взвода его бойцов занятие не самое приятное. А уж требовать от него что-либо, вообще бесперспективное. Надо признать, что его появление внесло смятение в некоторых наших слонов. Но деды не дрогнули.

Паленый наконец пришел в себя, увидел нас. Оглянулся на своих. Выпрямился и спросил строгим командирским голосом.

- Что здесь происходит?

- Товарищ капитан, - интеллигентно начал Сергей. - Ваши бойцы украли нашего солдата чтобы отмывать свое гавно. Мы пришли за ним и встретили непонимание со стороны ваших подчиненных. Очень надеемся, что вы поспособствуете мирному разрешению этого конфликта.

Эта речь произвела впечатление на всех. Никто из наших даже не догадывался, что Мутный может так витиевато изъясняться. Разведосы то же опешили таким быстрым переходом на дипломатический стиль. Дежурный по части, как и положено офицеру оправился быстро.

- Ты какого черта, солдат, так со мной разговариваешь!? Ты совсем охамел, военный!? Сбежались как крысы на гавно! - Тут кто-то из наших заржал в голос, другие захихикали более сдержанно. Разведчики юмора либо не поняли, либо решили не осрамлять командира. - А ну пошли отсюда на хрен! Я скажу вашему командиру, чтобы он занялся вашим воспитанием!

- Нет, капитан. - Тихо и жестко произнес Серега. - Верни бойца.

- Ты-ы-ы! Да я тебя-а-а! - капитан полез в кобуру за пистолетом.

- Товарищ капитан, - заговорил Мутный, пока дежурный по части пытался справиться с застежкой. - Вы не правы, а мы правы. Вы можете меня застрелить, но подумайте что потом будет с вами, стоит ли солдат первогодок таких жертв?

Капитан перестал теребить хлястик и повернулся к Мутному. Секунд пять они переглядывались.

- Аслан!

- Я-а-а... - Протянул кабардос.

- Это правда, о чем он говорит?

- Ну-у-у... Вы же...

- Хватит мычать! Привести бойца!

Аслан кивнул, один из разведосов сорвался с места и исчез в туалете. Через мгновение он появился ведя перед собой Сикорского. Дневальный как во сне прошел мимо нас и скрылся за дверью. Я успел заметить заплывший глаз и синяк на скуле.

- Спасибо, товарищ капитан. Приятно иметь с вами дело.

Наш отряд как-то сам собой растворился. Последним из расположения разведроты вышел Мутный и тут же закурил прямо на лестнице, что было строжайше запрещено самим командиром части.

До самого вечера больше ничего интересного не случилось. Сикорского отправили с глаз долой в каптерку, помогать принимать чистое белье. В наряды его не ставили еще с неделю. А после ужина мы всей ротой наблюдали, как из расположения разведчиков в направлении стадиона выбежала вереница бойцов в касках, противогазах и бронежилетах. Вернулись они под утро еле волоча ноги. И с тех пор больше ни одного бойца никто не терял.

Бля, когда у нас из шапки исчезнет этот полупидр с помпой?!

STALINGRAD_34_RUS пишет:Бля, когда у нас из шапки исчезнет этот полупидр с помпой?!

так сделай что нибудь еще , это разве не в твоих руках , ну или к Александру обратись , который этот форум помог сделать

Суть этой картинки - не видно лица, а то что кажется что у него волосы длинные, то это не так, можно взять у меня из галерей эту шапку, и увеличить по максимуму, будет видно что чел в толстовке с капюшоном, по верх которого патронташ. Что там есть еще полупидорского?
Давайте вместе сделаем несколько вариантов, обсудим, и выберем лучшую, не вопрос вообще.

Гыыы))) В шапке реально не СТРЕЛОК))) Полупидр мягко сказано))) Давайте правда кого-нить реального там разместим!!! А не пидра длинноволосого)))) Гыыы))))

Ребят, тема, вообще-то немного для другой критики...

Aglaleх пишет:Ребят, тема, вообще-то немного для другой критики...

общыбка вышла))) гыыы

Упсссс... А чо сообщение про длинноволосового пидра стереть нужно????

И огонь там еще смешной вылетает)))))

Да ладно... Жизнь не сотрешь... )))
Переходим в ТЕРКИ!

модераторы флудят !

модераторы флудят !

Их просто много, дирректоров . Оставьте одного Илюху шефом и не делайте мозги и нам и друг другу.
Помнится этого пид.ра в кепке с помпой изначально критике подвергли за его явную транссексуальную внешность, но защитников у него было очень много. Вы Решили оставить. Это ж, если мне память не изменяет спорстмен какой то известный.

Я против пидарасов______гомосеков______геев)))))

>А вот работу взвода управления огнём увидеть практически не где.

А летчики плевались от "Экипажа". А /по секрету/, как бывший моряк, скажу, что ни разу не видел нормального фильма про море и моряков.

гыыыы))))

>Закурив папиросу, он неторопясь пошел к штабному кунгу,

Сереж, в те годы КУНГов не было. КУНГ- изобретение 60х.

>избиваемых немецкими танками и панцергренадерами

Панцергренадеры- танкисты и есть.

Часто встречается обращение по имени-отчеству. ИМХО, такое только на флоте, тк даже самый большой корабль- суть замкнутое пространство. У сухопутчиков такое возможно только у изрядно повоевавших бок-о бок, и то не факт.

>В скором времени четыре гаубицы М-30,

М30 хоть и образца 38 г, валово начали производить лишь в сентябре 40 го года. Вряд ли они сразу поступали в войска. Ну, да ладно, допустим...